02.Фев.2018Ещё не осуждён, но уже виноват: кто и почему хочет сделать Дмитрия Рыбальченко «убийцей учительницы»?
02.Фев.2018
«Чёрный пиар» в исполнении правоохранительных органов Приморского края уже «назначил виновным» в убийстве учительницы 20-летнего Дмитрия Рыбальченко
Когда из разных уголков «всей Руси великой» то и дело не только доносятся тревожные сигналы, но и поступают проработанные аналитические материалы о недозволенных методах предварительного следствия, пытках, которые применяют к задержанным чересчур рьяные «правоохранители» (не зря их на многообразных правозащитных ресурсах именуют «правохоронителями»), о «заказных» уголовных делах и обвинительных приговорах, — всякий раз думаешь: всё это происходит где-то далеко от твоего дома и тебя никогда не коснётся. Увы, приведённая ниже история убеждает в том, что система, созданная, вроде как, из благих побуждений – защищать от преступных посягательств мирных «обывателей», всё более превращается в репрессивный молох, который не жалеет на своём пути никого. Ради «палочки» или «галочки» в очередном отчёте, премий и звёзд на погонах его служители пускаются во все тяжкие. И малейшая зацепка, указывающая на какие-либо ваши отношения с жертвой преступления (особенно, если это касается тяжких и особо тяжких составов), может стоить вам здоровья, свободы, а то, возможно, и жизни. При этом от того, что вы можете совсем не иметь никакого даже полунамёка на причастность к злодеянию, очень мало что зависит. Ведь определяющим критерием выступает отнюдь не торжество законности и справедливости, а совсем иные, в том числе – и низменные, мотивы. Но это – так, говоря известными словами, «информация к размышлению».
Слишком «громкое» дело
В октябре позапрошлого года в Октябрьском районе Приморья произошло из ряда вон выходящее событие. По крайней мере, его пресса, да и правоохранительные органы попытались представить таковым. Ну, не то, чтобы до той поры в районе кого-либо не убивали, но случившееся было обставлено как нечто беспрецедентное. Согласитесь, если в один из дней (возможно, далеко не прекрасных) исчезает молодая женщина – учитель сельской школы, а тут вдруг (вдруг ли?) оказывается, что у неё был ещё более молодой друг, то почему бы не посмотреть на него и увидеть… потенциального убийцу? Впрочем, ознакомимся сперва с небольшой предысторией вопроса.
…Дмитрий Рыбальченко – задолго до его сегодняшнего статуса подсудимого, — окончил 9 классов школы в селе Чернятино, после этого успешно завершил обучение в Морском колледже Морского государственного университета имени адмирала Невельского во Владивостоке и уже был зачислен в МГУ – сразу на третий курс, как имеющий базовую профильную подготовку.
После окончания колледжа родители сделали Дмитрию подарок – оплатили обучение в автошколе. Ведь одно дело – по морям ходить, другое – уметь по земле на автомобиле передвигаться за рулём. Да и какой же юноша не мечтает о таком?
А тут ещё одно обстоятельство случилось. Как в своё время популярной песне – про то, что «любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…» Во время обучения водительскому мастерству познакомился Дмитрий с учительницей из Покровки – Анастасией Хроленко. Молодых людей не смутило, что Анастасия оказалась старше годами, была ранее замужем и уже оказалась разведена, от брака имелась дочь. До сих пор неясно, насколько серьезными и глубокими были отношения между учительницей и «без пяти минут» солдатом. Наверное, сегодня вообще не ответит – было между ними что-то или нет…
Когда Дмитрий получил водительское удостоверение, он решил даром время не терять: в те несколько дней, которые оставались до призыва на военную службу и явки в военкомат (для прохождения срочной службы в Вооружённых Силах Рыбальченко оформил академический отпуск в МГУ имени Невельского), решил подработать таксистом у Юрия Шумилова.
За услугами извоза к Дмитирию Рыбальченко обращались многие, была среди них и Анастасия Хроленко.
…Когда начинался день 16 октября 2016 года, едва ли кто из действующих лиц нашей истории мог предполагать, как он пройдёт, чем завершится и, тем более, какие последствия будет иметь.
Так или иначе, но именно в эти сутки, а вернее, — в вечернее время суток, как возможно допустить, Анастасия Хроленко пропала. Последствием же безвестного её исчезновения стала активная разработка правоохранителями версии о её убийстве, причём основным (а, возможно, — и единственным) подозреваемым оказался Дмитрий Рыбальченко. По крайней мере, именно такой «резонанс» получил факт пропажи сельской учительницы – и в социальных сетях, и в целом ряде СМИ, включая центральные телеканалы. Родителям Дмитрия удалось сохранить скриншоты «комментариев» по данному поводу, а младшей сестре Дмитрия, которая только что поступила в колледж, пришлось пережить не менее многочисленные реплики всё в тех же соцсетях, где её именовали даже «сестрой убийцы», и соответствующее такому подходу отношение в «офф-лайне». Что же касается прессы, то не последнюю роль в этой информационной кампании сыграли ответственные сотрудники правоохранительных органов. Редакция нашего издания специально выложила некоторые комментарии наиболее одиозных авторов в соцсетях – может быть, прокуратуру заинтересует, каким образом информация из полиции попадала в сеть Интернет? И нет ли в комментариях из соцсетей признаков экстремизма – тоже вопрос.
Уголовное дело получилось, действительно, «громким». И случилось это, как можно понять, благодаря тому, что и подразделения Следственного комитета РФ, и полиция не только не стали замалчивать событие, но, напротив, — всеми силами показывали «успешность» своей работы по раскрытию злодеяния. Дошло даже до такого, что в телесюжетах, где составной частью видеоряда являлись кадры оперативной съёмки «следственного эксперимента», и при обнародовании материала не была наложена ретушь на изображение лица фигуранта уголовного дела (это обычно делается из морально-этических соображений: всё-таки причастность его к преступлению на тот момент не доказана судом, и до обвинительного приговора – как пешком до Луны, причём – в обратную сторону). Такое складывалось впечатление, что правоохранителям надо было любой ценой убедить общественность (а главным образом, наверное, своё высокое руководство) в том, что они не зря хлеб едят, хорошие должности, высокие звания и премиальные не зря получают. А уж каким путём они «добились» столь важных результатов, — это уже второй (?) вопрос…
Понять логику таких действий несложно, особенно, — если учесть аргументацию сотрудников МВД и Следкома. Вообще, изначально версия об убийстве учительницы, включала в себя корыстный мотив. По первоначальной версии полиции, учительница Анастасия взяла кредит в размере 140 тысяч рублей и эти деньги передала Дмитрию, а тот, чтобы не отдавать деньги, взял её и убил. Правда, потом от этой версии «органы» отказались: нет доказательств передачи денег, а уголовное дело об убийстве с корыстными мотивом подразумевает «вторую часть» статьи 105 УК РФ (убийство). А это уже подсудно краевому суду, а значит, будет заявлен суд присяжных. А присяжные в Приморье – люди ну совершенно «неудобные» для полиции и прокуратуры, взять хотя бы историю с «приморскими партизанами» — могут взять да признать подсудимого невиновным. Поэтому, наверное, лучше уже так: без «финансовой составляющей», без «второй части» статьи 105 УК РФ и без присяжных. Осудить и отправить в зону лет на 10 будет гораздо проще. Так, например, было с «делом Коэна», в котором даже трупа нет. Теперь действуют проще: оказывается, Дмитрий Рыбальченко убил учительницу не из-за денег, а из-за «неприязненных личных отношений». Так оно еще проще, чем из-за денег: разозлился и убил, чего мудрствовать-то лукаво?
Массированный «слив» информации в СМИ (о случайности предания гласности подробностей едва ли можно говорить, не то – что о сохранении присно памятной «тайны следствия»), как возможно предполагать с большой долей вероятности, был санкционирован «свыше»… Тогда, в первые дни расследования, едва ли кто предполагал, что этот расследовательский процесс затянется на долгие 13 месяцев и 28 суток. Более года прошло от вынесения постановления о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству до подписания обвинительного заключения прокурором и направления его в суд для принятия решения по существу. Но, вот, то, что произошло более чем за год, — достойно отдельного внимания.
Вновь открывшиеся обстоятельства
Самым знаменательным событием периода, последующего за возбуждением уголовного дела №507317 (на его первом листе обозначено, что состав преступления охватывается частью 1 статьи 105 УК РФ), стало даже не то, что Дмитрию Рыбальченко за всё это время четырежды (!) предъявляли обвинение в умышленном убийстве, а нахождение трупа Анастасии Хроленко. Сей значимый факт отражён в показаниях рыбака, который обнаружил тело на одной из отмелей на реке Раздольная – неподалёку от села Чернятино (мимоходом заметим, что он даже не обозначен в списке лиц, подлежащих вызову на судебное заседание, — что вызывает некоторые недоумения по поводу тщательности проработки такого документа). В датированных 3 мая 2017 года показаниях говорится, что этот мужчина 28 апреля, около 17:00, спускался на лодке по реке Раздольная. На одном из участков он обнаружил в воде труп неустановленного лица. Из воды выступала его задняя часть – ягодицы и часть спины. Подплыв ближе, рыбак понял, что перед ним – труп девушки. У рыбака возникло предположение, что он обнаружил труп Анастасии Хроленко: о её пропаже без вести он был осведомлён ранее. После этого он поехал сообщить о своей находке в ОМВД России по Октябрьскому району. Утром следующего дня мужчина с группой спасателей и сотрудников правоохранительных органов приехал на место. При извлечении трупа из воды на шее виднелся характерный след от удушья. Спутать с чем-либо иным странгуляционную полосу было невозможно, несмотря на общее состояние тела, охарактеризованное впоследствии экспертами как «универсальное гниение трупа».
Более детальное ознакомление специалистов с этой страшной находкой привело к выводам, достаточно далёким от того, что Дмитрий Рыбальченко показывал на начальном этапе следствия. А именно: череп жертвы оказался, фактически, размозжён, столь много осколков зафиксировали эксперты. На туловище имелись повреждения рёбер и тазобедренных костей, что убеждало в том, что жертву убивали методично и жестоко. Говорить однозначно, что травмы были нанесены при жизни (такое исключать полностью нельзя, но их часть, однозначно, в таком случае могла бы иметь последствием наступление смерти) или же после смерти, которое наступило в результате механической асфиксии (удушения), — не представляется возможным: длительное пребывание трупа в воде сделало своё дело. Некоторые из травм допускают вероятность нанесения их путём наезда на тело убитой автомобилем либо применением сходного по последствиям какого-то иного фактора. И, если внимательно подойти к выводам экспертов, то возможно увидеть достаточно ощутимые разночтения – с теми данными, которые были закреплены в материалах уголовного дела первоначально. Изначально Рыбальченко сознавался в том, что задушил, но потом выяснилось, что у учительницы разбит череп и раздроблены рёбра. При этом на момент «признания» тела-то и не было…
Врата ада
Это сейчас, когда у Дмитрия Рыбальченко – два адвоката, вырисовывается совсем иная картина, чем та, которую живописал в уголовном деле о шести томах старший следователь А.Е. Цой на самом начальном этапе расследования. Как можно принять в качестве процессуального документа явку с повинной, если окажется верным утверждение сегодняшнего подсудимого о том, что она была в буквальном смысле слова «выбита» из него оперуполномоченным отдела уголовного розыска ОМВД России по Октябрьскому району? (В наиболее поздних по времени показаниях, нашедших отражение в уголовном деле об убийстве) Дмитрий Рыбальченко сообщил о том, что оперативник не только бил его по лицу, телу и ногам, но и душил его при помощи зелёного полиэтиленового пакета, а также пугал тем, что мать Дмитрия находилась «при смерти», а с отцом он «обо всём договорился»?
Невольным и нежданным свидетелем, по меньшей мере – некорректных – действий полицейских стал даже корреспондент одного из центральных телеканалов, который приехал на «место действия» и в силу обстоятельств оставшийся в доме родителей Рыбальченко на ночлег.
Что можно сказать о «следственном эксперименте», который в ночь (другого времени, видимо, у правоохранителей не нашлось, а может, оставлять подследственных без сна – это «добрая» традиция, пришедшая из «славных» времён НКВД 80-летней давности) проводился вскоре после возбуждения уголовного дела? Если в тексте протокола указано, что якобы наброс петли из «специально припасённой» верёвки был осуществлён через окно автомашины на шею жертвы, — почему-то при этом «эксперименте» подследственному был предложен сидящий на стуле манекен, а о реалистичности воспроизведения условий (тех самых, что значатся в протоколе) никто и не позаботился. Ведь одно дело, когда жертва сидит прямо перед убийцей (или, хотя бы, подозреваемым в убийстве лицом), а другое, — когда петля набрасывается сбоку, через открытое окно дверцы автомашины. Один вариант, когда обыкновенный стул не имеет подголовника, а другой, — когда этот подголовник присутствует у сидения автомобиля. И не просто присутствует, а осложняет и процесс набрасывания петли, и её последующего затягивания с целью удушения, т.е. причинения смерти.
Как можно говорить о юридической чистоте процессуального действия, именуемого «осмотром места происшествия», если это «место» (сошлёмся опять-таки на наиболее свежие по времени данные Дмитрия Рыбальченко) было подследственному показано в ночь накануне, а на утро – под фото! – он рассказывал и показывал, где и как он сжигал некоторые вещи убитой Анастасии Хроленко (речь идёт о её пальто с достаточно своеобразными пуговицами, металлических деталях её сумки, шарфе и сотовом телефоне). При этом, по утверждению Рыбальченко, на этом пустыре на окраине села Покровка он никогда доселе не был, а уж самостоятельно к нему как-то добраться (не в автозаке, а каким-то более приятным и привычным обычному гражданину способом) и не случалось ранее.
Словом, что ни момент из уголовного дела – прокол за проколом. Но при этом – вернёмся мысленно назад – гром победных реляций по случаю раскрытия «резонансного» преступления. Резонанс-то получается со знаком «минус»!
Стоит обратить внимание ещё на одно обстоятельство. Тоже связанное со следственными действиями. 21 октября 2016 года (дело было около 9 часов утра), когда Дмитрия Рыбальченко попытались вывезти от ИВС ОМВД России по городу Уссурийску на то место, где он якобы убил Хроленко, произошло вот что. По прибытии к ОМВД России по Октябрьскому району Дмитрий там увидел отца, мать и адвоката Игоря Шарманова. Когда защитник подошёл к автозаку, ему полицейские не дали поговорить с защитником (на тот момент соглашение о защите было заключено). Но последующие действия оказались ещё более интригующими. Находясь в автозаке, Дмитрий Рыбальченко понял, что следственное действие проведено не будет, поскольку у него появился адвокат по соглашению, и оперативники более не смогут оказывать на него давление. Это подследственный уловил из радиообмена между сотрудниками конвойной службы. Конвоирам была дана команда возвращаться. В ходе радиообмена сотрудники конвоя с кем-то договаривались совершить ДТП (для воспрепятствования передвижению). Как вариант, предполагалось, что сотрудники ДПС преградят путь адвокату и родителям Дмитрия Рыбальченко, что помешало бы защитнику принять участие в следственном действии. Что это за «игрища», названные следователем в частной беседе с адвокатом «темой оперов»?
Стоит заметить, что следственное действие так проведено и не было, и Рыбальченко вернули в ИВС в городе Уссурийске. Удивительно вот что: адвокат Игорь Шарманов действительно попал в ДТП, когда пытался догнать автозак с Рыбальченко. Машину адвоката «притёр» некий гражданин. Пока обе стороны ДТП ждали ГАИ, автозак с задержанным уехал далеко, а потом второй участник ДТП вдруг посчитал возможным ГАИ не ждать и рассчитаться на месте. В то самое время, пока адвокат Шарманов разбирался с ДТП, Дмитрию Рыбальченко предоставили «адвоката по назначению» по фамилии Воробец. В случае с Воробцом есть две особенности: во-первых, он является однокурсником следователя Цоя, а во-вторых, на тот момент отец адвоката Воробца являлся председателем Октябрьского районного суда. Именно наличие адвоката Воробца в отсутствие адвоката Шарманова позволило допросить Дмитрия Рыбальченко и юридически закрепить его признание в убийстве. Потом, конечно, Адвокатская палата Приморского края наказала адвоката Воробца за нарушение процедуры участия в процессуальных действиях, вот только последствия этого все равно не устранены в уголовном деле: по традиции, самые первые признательные показания подозреваемого/обвиняемого считаются «самыми искренними». При этом важен еще один момент: адвоката Игоря Шарманова сотрудники правоохранительных органов пытались исключить из участия в деле несколько раз. Сначала выяснилось, что родная дочь Игоря Шарманова является сотрудником следственного отдела СК по Октябрьскому району. Правда, на тот момент она находилась в отпуске по уходу за ребёнком. Но в этом коллеги по СК усмотрели «конфликт интересов» и заявили адвокату Шарманову отвод. Затем случились «догонялки» с ДТП и появление адвоката Воробца. Всё происходящее дает повод предположить: в Октябрьском районе просто сформирована удобная система по «сбору доказательств» в отношении конкретного человека. Вот по Рыбальченко и собрали доказательства. А может, «подогнали под ответ»?
И еще один момент, касающийся адвоката Воробца. Есть некоторые процессуальные моменты в работе этого защитника, которые могут заставить задуматься – а нужен ли сегодня вообще адвокат, как элемент досудебной и судебной защиты? Дело в том, что адвокат Воробец присутствовал даже тогда, когда оперуполномоченный получал у Дмитрия Рыбальченко явку с повинной. То есть, еще до возбуждения дела. Но всё дело в том, что до возбуждения уголовного дела оперативный уполномоченный полиции не мог привлечь адвоката, если это не адвокат по соглашению. Воробец не был адвокатом Рыбальченко по соглашению, он был адвокатом по назначению. А «назначенец» не может, согласно УПК РФ, работать до возбуждения уголовного дела. Впору задуматься: кому нужна такая защита? Для чего?
«Окольными путями» – к правосудию?
При таком раскладе событий, действительно, у любого здравомыслящего человека, как минимум, зародятся сомнения в виновности того, кого так «усердно» пытаются выставить в качестве убийцы. И даже не потому, что сам Дмитрий Рыбальченко категорически отрицает свою вину, а по совокупности всех тех обстоятельств, которые, как мозаика, выстраиваются в виде картины этого незаурядного процесса.
Вот один из примеров. По версии следствия, Анастасия Хроленко была убита вечером 16 октября 2016 года. Вопрос – а кто тогда заходил на её страницу в «Одноклассниках» 17 октября 2016 года, когда она якобы была мертва? И почему около полуночи (а ночь с 16 на 17 октября 2016 года), когда Анастасия по версии следствия была уже мертва, зафиксировано девятиминутное соединение с Интернетом с телефона погибшей? Неужели не имеется возможности проверить, на какие страницы заходили при помощи «мобильного Интернета»? Тогда, наверное, и станет понятно, была Анастасия Хроленко убита 16-го числа или нет. Но этого очевидного решения нет. Почему-то следствие не сделало самой элементарной проверки. Или вот еще один момент. Изначально, мама погибшей учительницы сказала, что пароля к странице на «Одноклассниках» никто не имел. Но позже появилась версия, что малолетняя дочь могла случайно подобрать пароль на мамином компьютере. Вопрос – кто-нибудь в серьёзность этой версии верит, кроме следствия?
Слишком уж окольными, если не сказать – не стыкующимися с нормами законодательства – видятся пути, которыми шли «правоохранители» к завершению расследования. При том, что обнаруженные на голове и теле трупа Анастасии Хроленко травмы, как утверждают эксперты, могли сопровождаться активным кровоизлиянием и разбрызгиванием крови, — практически никто из свидетелей обвинения ничего о каких-либо пятнах на одежде, обуви, руках и лице «объявленного убийцей» вечером 16 октября не увидел и, соответственно, об этом не сказал следователю. Не было речи и о том, что Дмитрий Рыбальченко переодевался в какую-либо другую одежду, чем та, которую носил в те дни. Да и вёл Дмитрий себя вечером, придя в кафе к друзьям, — вполне обычно.
Впрочем, некоторый колорит этому уголовному делу придаёт присутствие в его материалах показания некоего свидетеля, данные которого скрыты, но которого, как возможно понять по упоминанию его «легендированных» данных в списке вызываемых на судебное заседание, ожидают увидеть в процессе. Этакий «скелет в шкафу». Если верить этому свидетелю (о нём Дмитрий Рыбальченко отозвался как о не известном ему человеке, с которым он никогда не общался), подследственный «разоткровенничался» и сообщил не только о том, что применял удушение, но и бил жертву и даже переезжал её автомобилем, но, в конце концов, сбросил в воду и тело, и орудия преступления. Как это понимать и к чему всё приведёт?
Конечно, стоит учитывать чисто психологический аспект: люди – не ангелы, и поведение Дмитрия далеко не у всех вызывало восторг и даже более тёплые чувства (одна из свидетелей писала ему в следственный изолятор нежные письма, но при этом считала его, по версии следствия, «страшным человеком» и заявляла о своей боязни). Но как всё это совместить? Может, и столь массированное присутствие свидетелей обвинения (в суд намеревались пригласить их почти взвод – 26 человек) возможно объяснить тем, что их всех запугали? Но – кто, а главное, — зачем?
Зачем такой «неподдельный» интерес правоохранители проявили к приобщённым к уголовному делу процессорами компьютеров Дмитрия Рыбальченко и Анастасии Хроленко? Неужто исключительно по той причине, что там сохранена их переписка? Или же «стражи Закона и Порядка» теперь пытаются «включить заднюю передачу», поняв, что переусердствовали со «сливом» информации на первом этапе расследования»?
Случайностей, как известно, не бывает…
Нельзя обойти молчанием и то событие, о котором как-то не торопятся обнародовать информацию в правоохранительных структурах. Дело в том, что (волей случая?) в тот день, когда был обнаружен труп убитой Анастасии Хроленко, количество «грузов 200» едва не пополнила семья Рыбальченко. Как-то «внезапно» вышло из строя газовое оборудование в квартире (пока члены были целый день в другом городе – Прим.Авт.), и все домочадцы чудом и не отравились, и не взорвались. Такой момент тоже наводит на определённые размышления. Если бы квартира с членами семьи Рыбальченко взлетела бы на воздух (в прямом смысле этого слова), то помогать Дмитрию и доказывать его невиновность было бы вообще некому. Кстати, наверное, это для кого-нибудь было очень удобно…
Вместо эпилога
Сегодняшняя ситуация такова, что в Дмитрий Рыбальченко уже предстал перед судом. Вполне вероятно ожидать, что в ходе процесса сторона защиты, помимо прочего, заявит несколько документов, которые могут, по меньшей мере, поколебать однозначно формируемое мнение о подсудимом как о законченном злодее.
Вполне можно предполагать, что вся волна «чёрного пиара», поднятая в связи с «делом Рыбальченко», связана, так или иначе, с судом. А иначе – зачем поднимать такую «бучу» и пытаться его «засадить» любой ценой?!.
Оставить комментарий