27.Дек.2021Эти «маски» – не из сказки, Или как довольно крупный бизнес можно «развалить» действиями «силовиков»
27.Дек.2021
Психологическое давление как инструмент воздействия на бизнес
Вместо предисловия
Более трёх лет тянется борьба бывшей амурской предпринимательницы Марии Харченко за своё честное имя. Судебный процесс по уголовному делу о растрате, который начался три месяца назад, всё больше подчёркивает предположение самой Марии Харченко: «за кадром» этого скандального процесса остаётся главное – передел имущества. В смысле, отъём нефтебазы, которая принадлежит её матери – Валентине Кочкиной.
Для начала стоит вспомнить о том, что группа компаний «БЕНЗО» осенью 2018 года предъявила Марии Харченко требование о возврате топлива на сумму свыше 200 млн рублей, якобы ею похищенного и растраченного. Собственно, сегодня в суде (в рамках рассмотрения уголовного дела) и решается вопрос – так растратила она топливо или нет. Но вот, что удивительно. Именно в этот момент случилось то, что АО «Солид Банк» (тот самый, где у неё имелся кредит и где она выступала поручителем и одновременно залогодателем техники), вдруг потребовал от Марии Харченко досрочного гашения кредита. Предположим то, что банк неспроста именно в этот момент выставил требование о досрочном гашении кредита, обратившись за этим в суд, и по ходатайству банка было арестовано имущество как самой Марии Харченко, так и других поручителей (нефтебаза, автозаправки, автомобили и т.д.). А включение её банком в реестр недобросовестных заёмщиков фактически лишило Марию Харченко возможности перекредитоваться в других банках и погасить задолженность перед АО «Солид Банк», дабы высвободить имущество из-под ареста.
Сыграла свою роль в воздействии на бизнес женщины-предпринимателя и информационная «война»: как только началось уголовное преследование Марии Харченко, то мгновенно понеслась «чернуха» — распространение среди её контрагентов уведомлений о якобы совершённых ею хищений. Последовавший вслед за этим массовый отказ от её услуг вполне логично привёл к невозможности для ведения бизнеса в Амурской области.
Всякому разумному человеку может оказаться понятным, что такие действия, сугубо в «деловой» среде, вполне «вписываются» в рамки конкурентной (хотя – вряд ли честной) борьбы. Но то, что в этот водоворот событий оказались вовлечены правоохранительные и иные государственные органы, – это как-то выбивается из неких «канонов», хотя, фактически, и вполне укладывается в российскую практику. Такова уж действительность…
Следственные действия: взгляд бывшего супруга
То, каким образом осуществлялись следственные действия по уголовному делу в отношении Марии Харченко, тоже своего рода показатель. Так, её бывший муж Владимир Силантьев весьма подробно помнит о том, как в ноябре 2018 года проходил обыск в их квартире по улице Мухина в Благовещенске. Но сказать только, что «обыск был проведён нарочито шумно, с силовой поддержкой со стороны людей в масках», – значит, ничего не сказать. Ибо необходимость участия в них нескольких человек, облачённых в балаклавы и действующих нарочито резко, возможно, даже грубо и бесцеремонно (про наличие или отсутствие у этих силовиков оружия Владимир Силантьев ничего не говорит), даже у наблюдателя со стороны вызывает вопрос: а надо (если надо, то кому и зачем) ли было устраивать это представление. По словам бывшего мужа Марии Харченко, она – «человек законопослушный и по требованию органов следствия предоставила бы доступ в жилище для проведения обыска». Поэтому, очевидно, возможно с ним согласиться в оценке происходившего. А именно в том, что «такие «маски-шоу» были организованы специально, как для запугивания… семьи» и для оказания психологического давления на подследственную. Ведь, как можно понять, предпринимались для создания в глазах соседей вполне определённого образа Марии Харченко ка некой «преступницы». Ведь «в данном доме мы проживали несколько лет, с соседями у нас сложились добрососедские отношения, в доме также проживали одноклассники наших детей».
Владимир Силантьев вполне однозначно оценил эффект, произведённый такими следственными действиями: «Обыск с «маски-шоу», полицейскими машинами с сиренами создал максимально негативный фон вокруг нашей семьи, нас стали сторониться. Особенно тяжело переживали эту ситуацию дети, для которых обыск в такой форме стал настоящим шоком. Новость о том, что у их мамы в доме проводился обыск, буквально на следующий день стала достоянием как учителей в школе, так и одноклассников…»
Конечно, родители максимально старались сгладить негатив, успокоить детей, говоря о временности такой ситуации и о том, что «скоро полиция во всём разберётся».
Чтобы минимизировать последствия такого действия, Владимир Силантьев и Мария Харченко сняли в пригороде Благовещенска дачу. И именно там, в селе Верхнеблаговещенском, переждать эту неспокойную пору. То, что такая мера позволила «позволил снизить напряжение внутри семьи», а дети «успокоились», – это безусловный позитивный результат переезда. Хотя, как оказалось, временный и лишь частичный.
Об ограниченности характера негативного воздействия можно судить и по другим словам Владимира Силантьева. Он отметил: «Со слов Марии мне известно, что в этот период у неё начались серьёзные проблемы бизнесе, к ней предъявили требования банки о досрочном возврате кредитов. Кроме того, начался массовый отток клиентов. В связи с этим наш семейный доход резко упал, денег стало не хватать для поддержания прежнего уровня жизни».
Новый удар Марию Харченко и её семью подстерегал в мае 2019 года, когда новый же обыск был произведён – уже на даче в селе Верхнеблаговещенском.
Вновь обратимся к воспоминаниям Владимира Силантьева: «…Рано утром группа силовой поддержки начала в буквальном смысле слова штурмовать наш дом. Сын Вова увидел утром, как через забор перелазят люди в бронежелетах и масках, разбудил нас с Марией. Пока мы одевались и спускались вниз, люди в масках начали ломать двери и разбивать стёкла на первом этаже дома. Мария открыла дверь и впустила сотрудников полиции. Мы все были напуганы, дети находились буквально в шоке от всего происходящего».
Шок усиливался от того, что предыдущий жизненный и профессиональный опыт Владимира Силантьева показывал как минимум абсурдность и нелепость происходившего (по его уверению, он «долгое время работал в службе судебных приставов, сам неоднократно обеспечивал поддержку действий приставов по аресту имущества, но ни разу не сталкивался с ситуацией, что бы по такой категории дел, как растрата, следственными органами осуществлялся фактически захват помещения».
Ведь тяжесть обвинения ни в коей мере не соотносилась ни с жёсткостью действий, ни с масштабами причиняемого (по крайней мере, помещению) вреда в виде тех же битых окон.
Вполне возможно говорить о том, что «маски-шоу» при обыске квартиры на улице Мухина в Благовещенске и при аналогичных следственных действиях в селе Верхнеблаговещенском преследовалась единая цель – запугать Марию Харченко и членов её семьи. Зачем запугать? Чтобы передать своё имущество другим людям? Только вот нефтебаза, которая, похоже, и является главной целью «отъёма», принадлежит не Марии Харченко!
Владимир Силантьев вполне однозначно высказался о происходивших событиях: «Вся эта ситуация имеет признаки рейдерского захвата с поддержкой правоохранительных органов».
Ситуация же возникла не сама по себе: бывший муж Марии Харченко полагает, что экс-супруга сама допустила возможность таких действий в силу «её доверительного отношения» к некоторым контрагентам, которым безусловно доверяла. По мнению Владимира Силантьева, в какой-то момент Мария Харченко «пустила ситуацию на нефтебазе на самотёк». Он полагает, что «Мария в это время ситуацию не контролировала, за что и поплатилась обвинениями в хищении».
Соответственно, «материальное благополучие нашей семьи, а также будущее детей, были поставлены под угрозу. При таких обстоятельствах нами было принято решение развестись и разделить имущество».
Завершает свои воспоминания Владимир Силантьев сообщением, что летом 2019 года, в соответствии с принятым ею решением, Мария Харченко изъявила намерение переехать в город Воронеж. Ибо «…работать ей в Благовещенске уже не дадут, все клиенты ушли к другим перевозчикам, нефтебазу собственник Кочкина В.С. сдала в аренду другим лицам, доходов нет и не предвидится…»
Оценка действий со стороны сына Марии Харченко
Владимир, сын индивидуального предпринимателя Марии Харченко, тоже поделился воспоминаниями о тех днях.
Так, о проведённом обыске в квартире на улице Мухина 26 ноября 2018 года он рассказал, что следственные действия проходили «с силовой поддержкой людей в масках», что их было человек восемь–десять и что ему не известно, из какого «силового ведомства» были эти представители.
Тогдашнему школьнику впечаталось в память, что «вооружённые люди в масках» находились и во дворе дома, и в квартире, а во дворе также «находилось несколько полицейских автомобилей».
В силу того, что обыск проводился в дневное время, многие жильцы дома «находились в это время в своих квартирах и видели происходящее». Невольными свидетелями описываемого представления стали и некоторые одноклассники Владимира Харченко, проживающие в том же доме. Дальнейшее он обрисовал в следующих словах: «О том, что обыск проходил в нашей квартире, на следующий день стало известно всем моим одноклассникам в школе, меня и мою семью открыто обсуждали, мать называли преступницей. Я стал чувствовать отчуждение со стороны одноклассников и настороженное отношение учителей. Такое же отношение было и к моему брату Артёму и сестре Дарье».
Отдельно нужно отметить, что Владимир Харченко вспоминает о событиях в селе Верхнеблаговещенском, куда перебралась на время семья. Хотя дата не отложилась в памяти юноши, но то, что началось всё в 7 часов утра, он помнит точно. Тогда он «проснулся от шума во дворе». Он увидел лезущих через забор «вооружённых людей в бронежилетах и касках». И эти события молодой человек назвал похожими на штурм дачи.
Владимир Харченко счёл необходимым сразу же разбудить мать, ибо происходившее вызвало его вполне обоснованную тревогу. А в это время «вооружённые люди разбили окно на первом этаже и начали ломать дверь. Мама открыла им дверь и впустила в дом. Оказалось, что это следователь прибыл с обыском дачи».
Испуг охватил всю семью, более всего он был у дочери Марии Харченко и вызвал слёзы. Ход и результаты, а особенно – его последствия, говоря словами её сына, буквально обескураживали: «Обыск проходил несколько часов. За это время работниками полиции были вывернуты все шкафы, комоды, в том числе в нашей с братом комнате и комнате сестры, разбросаны наши личные вещи. Сама ситуация для меня была очень страшной и унизительной. О том, что на даче опять проходил обыск, каким-то образом узнали в школе, и обсуждение и осуждение нашей семьи со стороны одноклассников и учителей, которое вроде бы утихло, вспыхнуло с новой силой».
Возникший ранее конфликт между матерью и отчимом, как убеждён Владимир Харченко, привели к тому, что Владимир Силантьев расторг брак с Марией Харченко. «Ситуация» с уголовным делом виделась в самых мрачных тонах.
Уже на каникулах, в один из летних дней Мария Харченко собрала вместе детей и огласила своё решение о переезде в Воронеж, вызванное осложнениями в жизни в Благовещенске. Понимание того, что уход клиентов и уменьшение объёма получаемых от предпринимательской деятельности доходов, да и в целом – того, что «работать в Благовещенске ей не дадут», передалось и детям Марии Харченко.
В Воронеже, являющейся родиной Валентины Кочкиной (матери Марии Харченко, родной бабушки её детей), живёт и дядя Владимира Харченко. Именно с ним связывались надежды семьи: он «сможет помочь на первой время и с жильём, и с организацией бизнеса».
По словам Владимира Харченко, он не только согласился с предложением Марии Харченко (в 2020 году ему предстояло окончить 11-летнее образование в школе, что и было впоследствии сделано), но и с предположением о предстоящем переезде мамы к нему и другому сыну и дочери в Воронеж. Даже находясь под следствием, Мария Харченко часто приезжала в Воронеж, налаживала бизнес на новом для себя месте.
Это может увидеться странным и для кого-то непонятным, что государственные (в том числе правоохранительные) структуры оказываются вовлечёнными не просто в какие-то хозяйственные споры, а в процессы, могущие быть охарактеризованными как рейдерский захват бизнеса. Впрочем, происходящее едва ли удивительно для современной России. И описанные эпизоды – лишь часть общего процесса… Или всё это только кажется?
Вообще, интересно, почему рядового предпринимателя, пусть даже и крупного, местные силовики стали «прессовать» с такой активной демонстративностью? «Маски-шоу» при детях, грубое поведение, выламывание окон и дверей, информационные «вбросы» о «преступной деятельности»? Членов ОПГ в Амурской области задерживают с меньшим рвение. Давно ли вы видели по телевизору маски-шоу с задержанием преступников в Амурской области? То-то же… И ведь не только к Марии Харченко так ломились. Подобными методами действовали с её контрагентами, которые бы и безо всяких «масок-шоу» предоставили необходимые документы. Физический и моральный прессинг Марии Харченко, и тот задор, с которым всё это проводилось, — уж не показатель ли того, что у местных силовиков были какие-то «личные» мотивы в подобного рода действиях? Продажа нефтепродуктов – деятельность высокорентабельная. И неокрепшие души вполне могут поддаться соблазну…
Оставить комментарий