18.Май.2022«Фемида узаконит»: у жены отставного мичмана военная прокуратура «отжимает» квартиру, прикрываясь антикоррупционным законодательством
18.Май.2022
При желании, арифметические «нестыковки» можно найти у любого государственного служащего, если, например, судья просто «не хочет верить» каким-то доказательствам
Не три года живёт человек
По телевизору регулярно показывают гаишников с золотыми унитазами или бывших чиновников, у которых дома хранятся миллиарды рублей. Люди привыкли к этой «верховой» коррупции и их уже не увидишь такими картинками. Однако, есть борьба с коррупцией на «низовом» уровне, где каждый небольшой муниципальный, краевой или федеральный чиновник, как выясняется, находится в «зоне риска». Правда, риск здесь не уголовный, но тоже малоприятных – изъятие имущества. Делается это просто. Допустим, чиновник с супругой приобрёл квартиру за 8 млн рублей. Но смогли доказать, что официальных доход у них за три года всего 7 миллионов. Не сошлись цифры на миллион? Всё, ВСЯ квартира изымается в доход государства. Не разница в миллион, а вся спорная недвижимость. И, конечно же, жертвой таких судебных процессов (изъятие имущества происходит в суде по иску прокуратуры) чаще всего становится «мелкая рыбёшка» — чиновники небольшого уровня, потому что у топовых политиков, как правило, супруги являются суперуспешными предпринимательницами.
Наша история – про бывшего военнослужащего, мичмана Михаила Луговца, которого Первореченский районный суд Владивостока по иску военной прокуратуры Тихоокеанского флота, лишил квартиры в Санкт-Петербурге по простому поводу: по мнению прокуратуры и суда, у бывшего врача и членов его семьи не было доходов для покупки квартиры. Налицо так называемая «презумпция виновности» — наверное, Михаил Луговец и его супруга идеально подходили на роль «сакральных жертв» для показательной «борьбы с коррупцией».
А началось всё с того, что по окончании военной службы, Михаил Луговец в июле 2015 года был принят на работу в ФГКУ «Санаторно-курортный комплекс «Дальневосточный МО РФ» на должность замначальника начальника отдела материально-технического обеспечения, а уже в начале 2016 года он стал начальником отдела. Проще говоря, завхозом. Мётлы, швабры, вёдра – человека, закупающего ветошь и организующие мелкие ремонты, вообще трудно заподозрить в какой-то серьёзной коррупции. Скажем так, не то поле для деятельности у завхоза. Да и вообще: сегодня к хозяйственной деятельности Михаила Луговца претензий у правоохранительных органов нет.
В 2017 году супруги Луговец – Михаил и Ирина, купили квартиру в городе Санкт-Петербург, в посёлке Шушары, который входит в состав города. При этом сами жили и работали во Владивостоке. Квартиру оформили на супругу. В 2018 г. Михаил, как и положено, внёс квартиру в декларацию, которая подаётся всеми работниками государственного учреждения. И два года никаких претензий не было: ни к декларации, ни, собственно, к квартире. Проблемы начались в 2021 году, когда военная прокуратура ТОФ вдруг якобы обнаружила квартиру, посмотрела на стоимость квартиры (более 7 млн рублей) и пришла к выводу, что доходы супругов не позволяли приобрести такое имущество за имеющиеся средства (накопления и т.п.).
Согласно закону «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам», действительно, каждый чиновник должен показывать, какое имущество он и его супруг (супруга) приобрели, и укладывается ли стоимость этого имущества в доход, полученный членами семьи чиновника за последние три года. Для чего это сделано? Понятно, для чего: чтобы, к примеру, вороватый чинуша, купивший дом за 300 млн рублей, не мог сказать, что копил на этот дом всю жизнь. Но в случае с Михаилом Луговцом возникла проблема, которую военная прокуратура «обрулила»: а ведь главный вопрос – является ли завход государственного санатория в полном смысле государственным чиновником, и входит ли его должность в перечень должностей, подлежащих жёсткому декларированию своих доходов. Да и вообще, как правильно отметил сам Михаил Луговец: не три года живёт человек. Могут быть у него накопления прежнего периода жизни и займы от родственников. Но всё это в итоге отодвинули в сторону.
Каждый член семьи – под «прицелом» военной прокуратуры
Весной 2021 года проверка военной прокуратуры ТОФ в отношении Михаила Луговца начала идти с невероятным размахом. Подумать только: в ходе проверки представители военной прокуратуры запросили не только данные по счетам супругов Луговец, но и данные о доходах их взрослых детей, а также престарелых родителей. Вообще, закон «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам», предусматривает, что перед контрольно-надзорными структурами отчитываются только взрослые члены семьи. К которым относится (в нашем случае) только муж и жена. НО… Здесь проверка понесла вскачь и на всём газу – опрошены были муж и жена Луговец, их взрослые дочери, муж одной из дочерей, а также старики-пенсионеры – родители Ирины Луговец. Опрос стариков (которым уже за 80 лет) потом позволил представителю военной прокуратуры ТОФ написать в документах, которые были направлены в суд, о том, что родственники Ирины Луговец «дают путаные и противоречивые показания». Так они их вообще не должны были давать! Как и не должны были давать дочери.
Кстати, после одной из бесед с представителем военной прокуратуры, Михаил Луговец вообще был вынужден уволиться с «завхозной» должности: чтобы не подставлять руководство, и что не порождать новых и новых проверок. Так жизнь маленького клерка (а как иначе назвать эту должность) окончательно стала «пенсионерской».
Военная прокуратура ТОФ в «деле Луговца», конечно же, применила собственный арифметический расчёт. Не в пользу семьи Луговца, конечно же. Напрасно Ирина Луговец и её супруг объясняли, что 6 миллионов 300 тысяч рублей для покупки квартиры им заняли её родители, с которыми вместе проживали Михаил и Ирина. Но военная прокуратура и это тоже поставила под сомнение – и факт того, что два поколения одной семьи жили вместе, и что у родителей Ирины вообще могли быть такие деньги. Оказывается, можно достоверно установить (по версии военной юстиции), сколько денег тот или иной человек заработал за свою жизнь. Даже имеющаяся расписка на 6,3 млн рублей не убедила ни прокуратуру, ни суд, что одна ветвь родственников могла занять такую сумму другой. По версии военной прокуратуры (которую поддержал вполне гражданский Первореченский районный суд) родственники не могли заработать такую сумму, занять её тоже не могли. Непонятно и другое: если расписки и показания родственников Михаила Луговца и его супруги не имеют никакого процессуального значения и доказательствами не являются, зачем тогда опрашивать всех родственников, в том числе – живущих в других регионах, как одна из дочерей семьи Луговец? Хотя наличие расписки вполне устраняет имеющиеся противоречия.
С мечтой о Шушарах…
Вся эта история наводит на мысль, что весь этот «антикоррупционный шторм», устроенный вокруг Михаила Луговца и его питерской квартиры, возник не совсем случайно. Ведь почти три года (а именно три года являются сроком исковой давности – Прим. Авт.) никто претензий не имел. А на излёте трёхлетнего срока исковой давности, когда уже невозможно ни с кого ничего взыскать – на тебе, здрасьте. Неправедно живёте, господин Луговец. И вдруг на тебе – у мелкого клерка, завхоза, нашлась квартира в Питере. В хорошем районе. С ремонтом. Коррупция. Изъять. Ведь такие квартиры в посёлке Шушары сегодня наверняка поднялись в цене – почти пять лет прошло, подорожание может быть почти двукратным. Выгодное приобретение.
Отдельно следует сказать о том, как происходил судебный процесс в Первореченском районном суде Владивостока под председательством судьи Сергея Каленского. По делу были проведены всего два заседания – 4 и 7 февраля 2022 года. При этом, как отмечается в апелляционной жалобе, направленной супругами Луговец, сама процедура исследования доказательств была в суде проигнорирована. Как отмечается в жалобе, в соответствии с ч. 1 ст. 157 ГПК РФ суд при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу: заслушать объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей, заключения экспертов, консультации и пояснения специалистов, ознакомиться с письменными доказательствами, осмотреть вещественные доказательства, прослушать аудиозаписи и просмотреть видеозаписи. А часть второй статьи 195 ГПК РФ предусмотрено, что суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании. Но, как отмечается в жалобе, решение судьи Каленского основано на материалах, содержащихся в приложении к исковому заявлению — материалах проверки, представленных в трёх томах. И тут судья устно сделал вывод о том, что участникам процесса данные материалы знакомы, не стал их исследовать и после дополнительных пояснений истца перешёл к прениям сторон, после чего удалился в совещательную комнату для принятия решения. Три тома дела, сотни страниц, квартира ценой почти 8 млн рублей – и суду хватило двух заседаний, чтобы вынести решение – супруги Луговец не могут подвердить свои доходы, расписка не в счёт – и до свидания, жилплощадь!
Но заложниками таких поспешных судебных решений, построенных на своеобразной арифметике военной прокуратуры («здесь верю, здесь – не верю»), стала не только семья Луговец, лишившаяся квартиры, но и семья пенсионеров Войнагий (родителей Ирины Луговец), которые продали свою трёхкомнатную квартиру в Владивостоке, чтобы с детьми переехать в Санкт-Петербург, в результате этого потеряли свое жильё и почти все накопления – более 6 млн рублей. Теперь как быть – подавать матери в суд на родную дочь?
К тому же, прокуратура, предпринимая активные действия по изъятию квартиры семьи Луговец, проигнорировала никем не отменённое информационное письмо Первого заместителя Генерального прокурора Российской Федерации № 86-13-2016/Ип7002-16 от 08.07.2016, в котором даётся описание идентичного дела. В частности, там описывается такая ситуация: в ходе рассмотрения Ленинским районным судом г. Оренбурга искового заявления прокурора Оренбургской области к государственному гражданскому служащему о взыскании в доход государства денежной суммы в размере 2,5 млн. руб., потраченной на приобретение квартиры, законность владения которой ею не подтверждена, установлены факгы объективной возможности предоставления ответчице названной суммы в дар от родственников и письменного оформления договоров дарения при осуществлении контроля за расходами. В частности, в письме прокурора говорится следующее: «Судом приняты во внимание свидетельские показания родственников о том, что фактическое дарение денежных средств состоялось перед совершением покупки квартиры, а его письменное оформление в период проведения мероприятий по контролю за расходами обусловлено лишь необходимостью документального подтверждения данного факта…»
Не финал, но вывод
Конечно же, эта история – не финал, но, как минимум, повод для нескольких «неудобных» вопросов и выводов. Например, о том, почему спустя почти три года после подачи декларации, прокуратура спохватилась, и предприняла все меры, чтобы обнаружить «антикоррупционные» нарушения в действиях Михаила Луговца и его супруги. Не совсем понятно, почему военная прокуратура (как и суд) делают упор на то, что все накопления людей должны находиться на банковских счетах. А хранить свои деньги в каком-нибудь «Гос-стоп-банке» — это теперь обязанность? А есть какой-нибудь документ, который регламентирует это? Ведь после того, сколько банков «лопнуло» в современной России (начиная с 1990-х по наши дни) – едва ли кто-то станет всерьёз хранить все свои сбережения на банковских счетах. К тому же, государство (в случае, если банк «лопнет» или будет передан на «санацию») гарантирует возврат только 700 тысяч рублей. Кто при таких обстоятельствах будет хранить миллионы рублей на счетах. Но, по мнению военной прокуратуры, если у вас нет денег на счетах в банке – значит, ваши деньги имеют незаконное происхождение. Не сильно ли крутое мнение даже для военной прокуратуры? А, может быть, квартира в Шушарах просто кому-то приглянулась? Такой вот «круговорот квартир в природе». Прокуратура найдёт — Фемида узаконит?
Оставить комментарий