01.Авг.2020Мария Харченко: «А следствие вдруг раз – и закончилось! Примерно на половине пути… »
01.Авг.2020
Предприниматель из Благовещенска, обвиненная в хищении крупной партии топлива, рассказывает о том, как следственные действия по громкому «нефтяному» делу сначала затянулись, а потом резко оборвались
Мы уже рассказывали о том, что предприниматель из города Благовещенска Амурской области Мария Харченко вот уже свыше полутора лет пытается доказать, что с нефтебазы в Екатеринославке, на которой она занимался деятельностью, связанной с поставками и сбытом нефтепродуктов, она не похищала топлива на сумму, свыше 250 млн рублей. Следствие по части 4 ст. 160 УК РФ (присвоение или растрата) продолжается, и недавно следственные органы перепредъявили предпринимательнице обвинение. Теперь в орбиту обвинения попал ещё один человек – Александр Харченко, бывший супруг Марии Витальевны. Который также занимался «нефтяным» бизнесом. По версии следствия, Мария Харченко явилась исполнителем преступления, а её бывший супруг – пособником в этом.
Мы поговорили с предпринимательницей Харченко М.В. о том, как продвигается расследование, и какие ещё «тайны» вскрылись в ходе последних следственных действий.
— Мария Витальевна, вообще можно сказать, что следствие как-то ускорилось и увидело какие-то новые обстоятельства расследования?
— Сам ход следствия не ускорился. Я могу образно описать ситуацию так: следствие неожиданно оборвалось по инициативе следователя, причём ещё несколько дней назад этого события ничего не предвещало. У меня есть переписка со следователем, из которой вполне понятно: следствие было намерено проводить следственные действия, как минимум, ещё три недели. А теперь вдруг раз – и всё, конец следствию. Но об этом всём я расскажу немного позже – к этому нужно подойти, предварительно рассказав подоплёку событий.
В принципе, многие вещи в этом деле лежат на поверхности: нужно назначить и провести ряд экспертиз, которые покажут: у кого и сколько в наличии было топлива в 2017 – 2018 гг., и реализацию этого топлива. И что самое важное – сколько топлива могла принять нефтебаза на хранение! Об этом я говорю с самого начала следственных действий. Экспертиза позволит расставить всё по местам. Но, рискну предположить, что следствию так глубоко копать почему-то не хочется. Почему? Мне не ясно.
— Но ведь сегодня есть судебные решения, вступившие в силу. Эти решения вынесли арбитражные суды, и окончательно их закрепила кассационная инстанция в лице Арбитражного суда Дальневосточного округа. Теперь, при желании, можно считать это преюдицией…
— На самом деле, никакой преюдиции эти решения судов не устанавливают. Я получила недавно официальный ответ от заместителя прокурора Амурской области Сергея Аксаментова, где он, ссылаясь на положения российского законодательства, говорит о том, что решения арбитражного суда не могут быть положены в основу доказательства вины по уголовному делу, поскольку в рамках гражданского дела суд не устанавливает обязательных элементов состава преступления. Дело в том, что арбитраж рассматривает обстоятельства спора, между двумя хозяйствующими субъектами. Но арбитражный суд не устанавливает наличие или отсутствие состава преступления. Вопрос виновных действий какого-либо лица – юридического или физического, не входит в компетенцию арбитражного суда. Так что с преюдицией у моих оппонентов немного не складывается паззл: следствию (если буквально трактовать закон) нужно установить события преступления и установить лицо виновное в его совершении, а как это можно сделать, если в ходе экспертизы по арбитражным делам было установлено, что на многих бухгалтерских документах, представленных моими оппонентами, подписи выполнены не мною. Арбитраж этим обстоятельствам оценки не дал, а теперь следствие обязано установить, — кем от моего имени выполнены подписи, в документах, которые положены в основу требований потерпевших по уголовному делу. В этом смысле победа в арбитражных процессах не позволила «автоматизировать» следствие и «назначить» меня «виновной». Следствию приходится разбираться в бухгалтерских балансах и в множестве приёмо-сдаточных документов. А это – десятки килограммов бумаг. И везде цифры, цифры, цифры. Прокуратура области, кстати, в своём ответе на мою жалобу, уверила меня в том, что надзорный орган проверит всю аргументацию следствия. И я уверена: когда дойдёт дело до бухгалтерской экспертизы, о которой я говорю уже более полутора лет, вскроются весьма интересные факты, которые сегодня скрыты. Тут всё просто: нельзя украсть то, чего нет. Топливо или было, или его не было. Но, если, как уверяют потерпевшие, его было более, чем на 250 млн рублей, на какие средства оно было приобретено. Насколько мне известно, из ответов прокуратуры, УМВД по Амурской области начало проверку по данному факту. Так что, я думаю, со временем и эту загадку – было ли столько топлива и откуда оно появилось – полиция, наверное, сумеет разгадать.
Знаете, относительно кассационной инстанции арбитража, у меня тоже возник вопрос. Дело в том, что в ходе судебного заседания, одна из судей Арбитражного суда Дальневосточного округа, задала вопрос, удививший меня и потрясший до глубины души. Звучал он так: «Мы что сегодня, бухгалтерские балансы изучаем?» Вообще-то, я полагала, что в арбитражных судах, целью существования которых является разрешение экономических споров, как раз изучают всю финансовую документацию компаний-оппонентов. Но, если суд не хочет изучать бухгалтерские балансы – зачем тогда вообще проводить судебные разбирательства? Я намерена обратиться в Высшую квалификационную коллегию судей РФ, чтобы там дали оценку таким вопросам – уместно ли судье говорить такое в процессе рассмотрения спора, и насколько судебный состав был непредвзят при принятии решения по жалобе?
— Насколько мне известно, сегодня дело было передано из районного следственного подразделения в Следственное управление УМВД по Амурской области? Что-то поменялось?
— Знаете, я бы хотела сказать, что для меня в ходе следствия становятся заметны какие-то загадочные вещи, которые свидетельствуют о проявлении заинтересованности должностных лиц, имеющих доступ к уголовному делу. Одна из таких вещей – осведомленность моих процессуальных оппонентов о следственных и процессуальных действиях даже тогда, когда об этом не знает сам следователь. Так, за неделю до очередного предъявления мне обвинения, входе одного из процессов в Арбитражном суде Амурской области, где рассматривались требования кредиторов к моему бывшему супругу Александру Харченко, один из представителей потерпевших по уголовному делу заявил, что Александру Харченко предъявлено обвинение по статье 160 УК РФ. Но на тот момент Александру Харченко обвинение не было предъявлено — обвинение ему предъявили неделей позже! Вот это совпадение! Откуда такая осведомленность потерпевших? С чего такие совпадения? Нет, я, конечно, могу поверить и в экстрасенсорику, и в чтение мыслей на расстоянии, но не слишком ли много «утечек» происходит в ходе следствия за эти полтора года? Я намерена обратиться в прокуратуру, чтобы там провели проверку – откуда мои противники по арбитражному и уголовному делу получают столь достоверную информацию задолго до самого события? Пусть прокуратура проверит: что это было?
Знаете, я бы хотела еще обратить внимание на то, что следствие в последние недели, на мой взгляд, намеренно создаёт мне нервозную обстановку.
— В чём это выражается?
Хотя бы в том, что сегодня врио следователя СУ УМВД по Амурской области даёт мне отказы по выезду на пределы области. Причём отказы эти носят надуманный, несколько искусственный, характер. Так, мне нужно вылететь из г. Благовещенска с 15 по 19 августа 2020 г. поскольку мой сын, проживающий в г. Воронеже, окончил школу и поступает в высшее учебное заведение. С этой частью вопросов не возникло. Однако, когда я заявила о том, что мне нужно пройти санаторно-курортное лечение в Геленджике (а это вполне укладывается в конституционные нормы о праве на отдых) с 19 августа по 30 августа – последовал отказ следователя. Причина – после 20 августа 2020 г. запланированы следственные действия с моим участием. Хорошо. Я поменяла билеты: теперь я прошу представить мне возможность отдохнуть в Геленджике с 4 августа по 13 августа 2020 г. И тут отказ: сроки следствия ограничены, а нужно ещё (по версии следователя) провести целый ряд мероприятий. Но это невозможно, потому что мой адвокат заранее уведомил следствие о том, что с 1 по 20 августа 2020 года будет в отпуске, а без него следственные действия проводить не просто нежелательно – это невозможно, потому что в таком виде (без моего адвоката) — это будет нарушение права на защиту. Принимая во внимание, ответ на первое ходатайство, следователь запланировал работу по делу с моим участием в период с 20 августа 2020 г., а в период с 1 по 20 августа 2020 г. он ничего не планировал. Однако, несмотря на все эти обстоятельства, врио следователя Горлов продолжает отказывать мне в возможности короткосрочного отпуска. Но адвоката не будет. Следственных действий – не будет. Я не намерена скрываться – я активно доказываю полтора года, что я невиновна! У меня здесь одна версия – на меня оказывается психологическое давление, с лишением права на отдых в тех условиях, когда следственных действий (как следует из пояснений самого следователя) всё равно не планировалось проводить целых 20 дней!
— А как получилось, что следственные действия в отношении Вас были вдруг прекращены?
— А вот это мне самой непонятно, что сейчас происходит с моим уголовным делом. После того, как мне фактически запретили поездку на отдых в связи с тем, что с моим участием якобы будут проходить следственные действия вплоть до 20 чисел августа 2020 года, 31 июля 2020 г. врио следователя Горлов И.В. вызвал меня и моего защитника, чтобы уведомить об окончании следственных действий! То есть, вдумайтесь в эту странную следственную хронологию – неделю назад врио следователя посчитал, что меня нельзя отпускать на отдых в Геленджик, потому что следственные действия продлятся до конца августа. Но уже 31 июля 2020 года, после всех своих письменных отказов, врио следователя вдруг завершает следственные действия. Как это понимать? Следствие раз – и закончилось. Примерно на половине пути! Сегодня мною заявлено ещё одно ходатайство: раз уж расследование закончено – я снова прошу отпустить меня на отдых. Это точно уже не может повредить следствию. Жду ответа. Не удивлюсь, если получу очередной отказ. При этом лично я считаю, что следствие завершилось преждевременно, так как расследование не дало ответы на многие вопросы. Ну что ж, есть вероятность, что следствие будут «поправлено» прокуратурой и судом. Надеюсь, так же, что новый руководитель УМВД по Амурской области Константин Носков обратит внимание на моё уголовное дело- думаю, у него появятся основания для пересмотра многих методов работы амурских оперативников и следователей.
А вообще, сегодня у меня настрой по-прежнему боевой. Видя, что происходят определённые кадровые ротации и прокуратуре, и УМВД по Амурской области, я понимаю, что постепенно сама жизнь исключает «человеческий фактор». А значит, на «загадки» следствия рано или поздно найдутся «разгадки»…
Оставить комментарий