20.Мар.2020Подобие правды порождает подобие законности и справедливости
20.Мар.2020
Каков смысл следственно-судебных «игрищ» на правовом поле?
«Липовым» бывает не только мёд…
Давно уже не для кого не секрет, что качество работы правоохранительных органов оценивают, в частности, по таким показателям, как количество раскрытых преступлений и количество уголовных дел, направленных в суд. Более того, если следствию удаётся доказать, что фигуранты того или иного дела действовали сообща и даже в рамках некой преступной организации, – это заслуживает дополнительных похвал и поощрений в виде продвижения по службе, присвоения очередных и внеочередных званий, премирования за успехи. Т.е. вполне возможно усмотреть интерес (при определённых обстоятельствах – даже корыстный) представителей этих государственных структур к тому, чтобы показать и доказать эффективность своей деятельности любой ценой.
Если говорить о конкретике, то достаточно живым примером может служить практика, бытовавшая в Следственной части Следственного управления УМВД России по Приморскому краю в бытность начальником СУ Ильи Шамратова. В 2017 году он был арестован и обвинён в совершении должностных преступлений: следственными органами Следственного комитета РФ было установлено, что премии между сотрудниками вверенного ему подразделения он распределял за «откаты» (солидную часть этих премиальных средств он забирал себе). Поэтому у следователей полиции имелся самый живой интерес к тому, чтобы представить плоды своих трудов начальству в самом лучшем виде. Сейчас, по прошествии времени, уже стало очевидным, что далеко не все расследованные тогда и направленные в суд дела оказались безукоризненными с юридической точки зрения. Некоторые обвинения «рассыпались» как несостоятельные, а то и просто надуманные. Однако это, говоря словами известного барда Владимира Высоцкого, «наследие мрачных времён» порой всё ещё проявляется. И даже приумножается судебными мытарствами тех, кто тогда ещё оказался в неволе (сегодня мы расскажем о ситуации, в которой оказался подсудимый Дмитрий Родионов) и сохраняет по сей день статус сидельца. Приговоры таким людям ещё не вынесены, а почти всю тяжесть тюремной жизни они уже испытали полной чашей. Возможно, они действительно в чём-то виноваты, но, поскольку приговоры им ещё не вынесены, эти люди ещё не могут быть названы преступниками. Да и те обстоятельства, которые связаны с процессами и следствия, и тянущегося уже не первый год суда, тоже вынуждают задуматься: а всё ли тут кристально чисто и честно, если суд так и не определился и не вынес приговор о виновности либо невиновности.
Именно на такие размышления наводит направленное на днях обращение Дмитрия Родионова к Президенту РФ Владимиру Путину. Все иные способы обратить внимание на ситуацию, а не только на её разрешение «в ту или иную сторону», оказались уже исчерпанными, но так и не приведшими к какому-либо определённому результату.
«Сообщество», которого не было?
Сегодняшний арестант владивостокского СИЗО, как и ещё пять человек, которых следствие полагает его подельниками, обвиняется в хищении путём мошенничества товаров предпринимателей и юридических лиц. Однако «довеском» (причём таким, что делает предъявленное обвинение более весомым и «тянущим» за собой возможность осуждения к лишению свободы до 20 лет) является обвинение этих шестерых фигурантов уголовного дела в действиях в составе организованного преступного сообщества. Причём Дмитрию Родионову и одному его товарищу следствие предъявило обвинение в организации этого самого сообщества.
Насколько обвинение весомо, чем оно подкрепляется? Как полагает сам Дмитрий Родионов, отразив свои обоснованные сомнения в упомянутом выше послании в адрес главы государства, основой для таких утверждений следствия стали… показания участника группы (седьмого по счёту), уголовное дело в отношении которого было в определённый момент выделено в особое производство и было уже рассмотрено в особом порядке. Т.е. речь идёт о заключении соглашения со следствием со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями. Никаких иных доводов, доказательств и прочих подтверждений в «арсенале» следствия полиции – Следственной части СУ УМВД России по Приморскому краю – и на сегодняшний день у суда, как полагает Дмитрий Родионов, нет и в помине. Этот участник, о котором идёт речь, признал себя руководителем организованного преступного сообщества. Как, в результате чего (уговоров, угроз или ещё чего – сие есть тайна за семью печатями)?.. Что же касается всех других, кого этот «лидер» записал в руководители и члены сообщества, свою вину в обозначенных для них ролях до сих пор не признали. Да и было ли то, в чём признаваться? Или это всё привиделось, или же было нашептано ожидавшим каких-то «бонусов» следователем?
«Поделки» со следами подделки
Поводов для недоумения, если не сказать другого, при рассмотрении уголовного дела судом оказалось немало. Так, как утверждает Дмитрий Родионов, после того как уголовное дело поступило в суд, вскрылось очень важное обстоятельство: часть важных процессуальных документов, на основании которых он привлечён к уголовной ответственности, оказалась подделана в ходе предварительного расследования. В числе этих документов – постановление о возбуждении уголовного дела по части 1 статьи 210 УК РФ, постановление о привлечении в качестве обвиняемого, обвинительное заключение. Т.е. те документы, которые указывают на роль подследственного как одного из организаторов преступного сообщества.
При этом довольно странно выглядят позиции, занимаемые судьёй Первомайского районного суда А.А. Черненко и помощником прокурора района Ю.В. Гришиной. Т.е. когда подсудимый заявляет об увиденных им фактов подделок, когда на это же указывает сторона защиты и даже когда о том же заявляют специалисты, то судья и представитель прокуратуры хранят полное безмолвие. Словно соглашаются с тем, что всё в порядке и что поводов нет даже для беспокойства, а не то что адекватного реагирования.
То, что помощник прокурора поддерживает государственное обвинение, вовсе же не означает отсутствия у надзорного органа обязанности реагировать на выявленные нарушения.
Трудно спорить с очевидным
Едва ли возможно говорить о безукоризненности следственной работы, если хотя бы её часть делается «топорно», грубо, в расчёте на какое-то немыслимое сочетание «авось» и «небось». Ну, а как иначе можно оценить тот факт, когда подделанным оказывается постановление о привлечении фигуранта уголовного дела в качестве обвиняемого? По словам Дмитрия Родионова, сторона его защиты производила ознакомление с материалами уголовного дела ещё в 2015–2017 годах, и именно тогда впервые подследственному и его адвокату приходилось читать (да и видеть, прежде всего!) названный документ. Именно в том виде, в каком постановление было объявлено 27 июля 2015 года.
Однако через какое-то время (невольно вспоминается выражение о времени искать и удивляться!) уголовное дело поступило в суд, но тут-то и проявились «чудеса». Так, в постановлении было заменено несколько листов по эпизоду в отношении одного индивидуального предпринимателя, и объём предъявленного обвинения увеличился. Сходные «превращения» случились и с обвинительными заключениями (постановлениями о привлечении в качестве обвиняемого) в отношении ещё трёх фигурантов дела.
На очевидность замены листов указывало не только увеличение количества листов бумаги, но и цвет этой самой бумаги, не говоря уже о качестве печати. Т.е. все эти изменения оказались более чем очевидными.
Естественно, что адвокат Дмитрия Родионова не могла воспринимать подтасовку как должное, в связи с чем и было ею заявлено ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору (первичный вариант был подан 31 октября 2017 года, а в дополненном виде – 17 ноября 2017 года). При этом, чтобы у суда не возникало сомнений в предвзятости стороны защиты, подтверждением различия первоначального и последующего вариантов служила копия постановления о привлечении подзащитного Дмитрия Родионова в качестве обвиняемого от 27 июля 2015 года. Как говорится, почувствуйте разницу!
Тем более, что одна из копий была получена во Фрунзенском районном суде Владивостока, оригинал документа содержался в материалах о продлении срока содержания фигуранта уголовного дела под стражей. Этот же суд и заверил представленную копию.
Вторую копию заверила следователь Н.К. Аверина (в её производстве в 2016 году находилось уголовное дело в отношении Дмитрия Родионова). Эта же следователь, будучи допрошенной в судебном заседании, подтвердила факт заверки подлинности копии документа.
Наконец, чтобы развеять сомнения суда в том, что к этапу судебного рассмотрения в уголовном деле случились «таинственные и загадочные» изменения (проще скажем, произошла фальсификация материалов), суду был представлен диск с фотокопиями материалов уголовного дела. Эти копии, на что обратим внимание читателя, сделаны были ещё в 2015 году, когда фигурант уголовного дела производил ознакомление с материалами дела на стадии предварительного следствия. И на тот момент копия постановления о привлечении в качестве обвиняемого имелась в прежнем, т.е. изначальном, виде.
Чтобы суд мог удостовериться в обоснованности доводов, сторона защиты просила истребовать из судов (Фрунзенского районного и Приморского краевого), где Дмитрию Родионову ранее продлевался срок содержания под стражей, материалы дела, в которых имеется копия данного постановления. Продлений было девять. Соответственно, во всех девяти материалах, представленных следователями в обоснование продления срока содержания под стражей, есть копия постановления о привлечении меня в качестве обвиняемого. Казалось бы, чего проще: бери и сравнивай. Отсутствие изменений в копии с постановления однозначно приводит к выводу о том, что корректировка была выполнена уже после ознакомления стороны защиты с материалами уголовного дела и до направления в суд.
Эти очевидные факты почему-то не «вдохновили» не только судью, но и государственного обвинителя. Последняя никак не соглашалась с необходимом при подобном стечении обстоятельств возвращении уголовного дела в прокуратуру. И едва ли серьёзна (да и юридически безукоризненна!) аргументация о том, что представленная стороной защиты копия постановления о привлечении в качестве обвиняемого доказательством не является, а оснований запрашивать материалы по продлению срока содержания под стражей нет.
В унисон с представителем прокуратуры «спел свою арию» и судья. Так, в постановлении от 23 ноября 2017 года при отказе в удовлетворении ходатайства суд указал, что оснований для возвращения уголовного дела прокурору не имеется и что итоговое решение будет вынесено по имеющемуся в материалах дела постановлению о привлечении в качестве обвиняемого.
Ладно бы – заверенные копии вернуть адвокату, так нет же, Первомайский районный суд не дал и никакой оценки копии постановления, которая была получена во Фрунзенском районном суде. Проигнорировал и копию, заверенную следователем, а диск с фотокопиями вообще посчитал ненадлежащим доказательством. И материалы о продлении срока содержания Дмитрия Родионова под стражей суд также не стал запрашивать. К чему такое упорство, явно достойное лучшего применения?
Вывести из-под «удара»…
Очень показательным в плане понимания позиции, занятой судьёй А.А. Черненко, видится судебное заседание 29 января 2018 года. Тогда был допрошен тот самый фигурант, который признал себя организатором преступного сообщества и чьё уголовное дело рассматривалось в особом порядке. Этому фигуранту судья заблаговременно назначила адвоката (хотя он о том не просил) и настояла на том, чтобы данный фигурант переговорил с защитником наедине.
Важно подчеркнуть, что именно после состоявшейся беседы этот «лидер группировки» воспользовался правом, предоставленным статьёй 51 Конституции РФ, а государственный обвинитель огласила показания, данные этим фигурантом уголовного дела на следствии и изобличающие подсудимых. Значимым видится то, что допрошенный на суде отвечал лишь на вопросы государственного обвинителя и своего защитника (защитника подсудимого Орешкина, своего друга). Что же касается вопросов, заданных другими адвокатами и подсудимыми, ответом явилось глухое молчание.
Показательна позиция, занятая судьёй А.А. Черненко. Статья 56.1 УПК РФ налагает на лицо, заключившее соглашение о сотрудничестве, определённые обязательства: такое лицо не вправе отказаться от дачи показаний. Однако судья эти обязанности допрашиваемому не очень чётко разъяснила, из-за чего возможно было понять, что судья это действие сама же проигнорировала. По какой такой причине – остаётся строить предположения о заранее разработанном «представлении», при котором остальные участники судебного заседания фактически оказались лишёнными права на защиту. Что же касается «ключевого свидетеля», то он, как по мановению волшебной палочки, оказался выведенным из-под «удара», каковым могли бы оказаться «неудобные» вопросы со стороны остальных участников процесса.
Как солгать и не «облажаться»?
На такой трудноразрешимый вопрос представитель прокуратуры (очевидно, при поддержке судьи) нашла ответ без особых сложностей. И случилось это 16 сентября 2019 года, когда сторона защиты Дмитрия Родионова заявила ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору: поводом стало получение адвокатом заключения специалиста о подделке подписи следователя Е.В. Фроловой в обвинительном заключении. (Исследованию подвергалась подпись от имени следователя в обвинительном заключении, а также подписи следователя в многочисленных процессуальных документах, представленных в фотокопиях. Выводы были подтверждены специалистом и в ходе допроса в судебном заседании. Поскольку оригиналов подписи данного следователя у стороны защиты не имелось, Дмитрий Родионов и его адвокат предположили, что суд всё-таки сочтёт нужным назначить судебную почерковедческую экспертизу, дабы убедиться, кем именно выполнена подпись (следователем Е.В. Фроловой или иным лицом); да и предоставить экспертам уголовное дело с оригиналами подписи этого следователя или иного лица, которые содержатся в многочисленных процессуальных документах в уголовном деле. Такая экспертиза на многое могла открыть глаза, но… ни судья А.А. Черненко, ни государственный обвинитель Ю.В. Гришина такого мнения не придерживались. Соответственно, помощник прокурора выступили против назначения экспертизы и, соответственно, против возвращения уголовного дела прокурору.
Хотя суд и приобщил заключение специалиста, но заверение о том, что оценка ему будет дана при вынесении итогового решения по делу вызывает обоснованные сомнения. Оно и понятно. Если суд отказал в назначении экспертизы, то такое действие оказывается подыгрыванием стороне обвинения. Ведь стоило получить подтверждение от эксперта о том, что подпись в обвинительном заключении следователю Е.В. Фроловой не принадлежит, как сразу становилось ясно: уголовное дело придётся вернуть прокурору, что никак не входит в планы государственного обвинителя и суда.
С подписью – скверно…
Трудно сказать, в результате действия каких сил сие случилось, но факт остаётся фактом: подпись руководителя следственного органа отсутствует в обвинительном заключении. На это 25 ноября 2019 года обратила внимание сторона защиты Дмитрия Родионова, заявив ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору. Такая, казалось бы, «малость», «формальность», а органом предварительного расследования соблюдена не была.
Если ещё точнее, то (на это обстоятельство указал в своём заключении №16 от 30 октября 2019 года специалист) подпись была выполнена не Н.С. Добрыниной, которая являлась на момент подписания обвинительного заключения (30 мая 2017 года), а кем-то иным – с подражанием подписи. Такой вывод специалист сделал по результатам изучения оригиналов подписей и сличения результатов. Развеять сомнения и укрепиться в том или ином мнении было бы возможно, если бы суд назначил производство судебной экспертизы по изучению подписи в обвинительном заключении. Сторона защиты Дмитрия Родионова заявила ходатайство об этом.
Явившись в судебное заседание по настоянию стороны обвинения Н.С. Добрынина очень многозначительно заявила о готовности ставить подписи под документами «хоть на коленке». Не иначе, таким демаршем она пыталась уверить в подлинности сомнительной подписи. Да и опровергнуть выводы специалиста.
Просто поразительно, что подписи под ответственными (и влияющими на решение судеб людей) документами возможно ставить между делом, «на коленке», т.е. фактически не читая и не вдумываясь в их содержание.
Недоумение, если не сказать чего иного, вызвало у наблюдавшего такую сцену Дмитрия Родионова действие судьи А.А. Черненко. Судья устно (!) предупредила Н.С. Добрынину об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, но дать подписку об ответственности не предложила. Лишь после окончания допроса и после того как на это обратила внимание адвокат, судья заявила о том, что предупреждение заносится в протокол судебного заседания. Действительно, нормы статей 56 и 278 УПК РФ предусматривают, что председательствующий в судебном заседании разъясняет свидетелю ответственность за дачу заведомо ложных показаний, о чем свидетель дает подписку, которая приобщается к протоколу судебного заседания. Замечания защитника оказались не только по существу ситуации, но и основаны на требованиях закона. Реакция со стороны судьи последовала сразу же, но насколько она адекватна произошедшему, можно судить по тому, что судья А.А. Черненко была вынуждена сделать перерыв в судебном заседании, отправила секретаря за подпиской, в которой после перерыва Н.С. Добрынина нехотя подставила свою подпись. Согласитесь, что поставленный адвокатом вопрос – не «казуистика и крючкотворство», а нормальная юридическая практика. Если закон предусматривает определённое действие, то почему оно должно или может быть проигнорировано?!
Логика «упрощенчества», которой возможно объяснить поведение судьи, может найти, пожалуй, только одно объяснение. Если судья А.А. Черненко знала о том, что подпись в обвинительном заключении Н.С. Дорыниной не принадлежит (на это указывал специалист!), то попытка избавить свидетеля от подтверждения действий личной подписью может быть вызвана решением оградить её от возможной ответственности за дачу ложных показаний.
Немудрено, что судья отказала в удовлетворении ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору и о назначении производства судебной экспертизы. Тогда как, если смотреть на вещи через «призму» законодательства, Н.С. Добрынина фактически давала показания, не будучи предупрежденной об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Ибо то, что она дала подписку уже после окончания допроса – это не просто легкомысленное отношение к нормам права. Надлежащим такое «предупреждение» не является.
«Похождения» компьютерного диска
Очень важной страницей в многоэпизодной и многосложной эпопее судебного процесса в отношении Дмитрия Родионова является история с ходатайством о возвращении уголовного дела прокурору, заявленным 19 февраля 2020 года. Вопрос состоит в том, что в отношении него не возбуждалось уголовное дело по статье 210 УК РФ об организованном преступном сообществе. Копию постановления о возбуждении уголовного дела от 23 января 2013 года (она находится в материалах уголовного дела) сам Дмитрий Родионов полагает фальсифицированной.
Само это уголовное дело №830412 было возбуждено следователем А.С. Чередниченко 23 января 2013 года только в отношении одного фигуранта, который по отношению к другим (фигурантам дела, одного с Дмитрием Родионовым) рассматривался судом как ключевой свидетель. Материалы дела в отношении этого человека были выделены в отдельное производство в связи с заключением соглашения о сотрудничестве.
Показательно, что в фотокопиях материалов уголовного дела, которые были сделаны в период ознакомления Дмитрия Родионова с материалами уголовного дела в 2015–2016 годах, постановление о возбуждении уголовного дела находится в прежнем виде, а в уголовном деле, поступившем в суд, последний лист постановления изменён. Там указано, что уголовное дело возбуждено в отношении двух лиц, включая Дмитрия Родионова.
Различие постановлений легко установить, если сравнить отпечатанные документы с фотокопиями материалов уголовного дела (они, эти копии, записаны на диске, который сторона защиты приложила к ходатайству). Более того, адвокат Дмитрия Родионова высказала просьбу к суду о назначении производства судебной экспертизы с целью удостовериться в подлинности подписи А.С. Чередниченко (не исключалось, что документ подписан кем-то другим, а сомнения обусловлены тем, что А.С. Чередниченко с 2014 года уже не служил в правоохранительных органах). Ещё одной просьбой адвоката было ходатайство о запросе из архива суда дела в отношении «ключевого свидетеля» (напомним, это уголовное дело было рассмотрено в особом порядке, фигурант осуждён, а само дело списано в архив): стоило обратить внимание на то, как сформулировано имеющееся в документах постановление. Однако – как и следовало ожидать! – судья А.А. Черненко не усмотрела для таких действий оснований.
Да, судья не только не стала назначать экспертизу, но и не стала смотреть диск. А, отказывая в удовлетворении ходатайства адвоката Дмитрия Родионова, не преминула подчеркнуть, что сторона защиты якобы злоупотребляет своим правом.
Очень показательным, характеризующим видится тот факт, что этот самый диск с фотокопиями был возвращён адвокату Дмитрия Родионова фактически тайком. И подобный способ действий защитник полагает проявлением желания устранить доказательства подделки постановления о возбуждении уголовного дела. Если диска в документах нет, то о чём весь сыр-бор? Судья ничего не видела, и о каких нарушениях речь?
По этой причине адвокату пришлось возвращать диск в суд с сопроводительным письмом, поскольку он являлся неотъемлемой частью ходатайства.
Основания новые – реакция прежняя
После ознакомления защитника Дмитрия Родионова с уголовным делом «организатора сообщества» (это случилось 21 февраля 2020 года) стало ясно, что дело с №830412 содержится указание только на одного фигуранта и что этот фигурант – никак не Дмитрий Родионов.
Поскольку это уголовное дело было направлено в суд в феврале 2017 года, то у сотрудников УМВД России по Приморскому краю, расследовавших дело и ведших по нему оперативное сопровождение, уже не было возможности заменить (или подменить, что, возможно, более точно определяет ситуацию) документы и в нём.
В развитие темы важно отметить тот момент, что 4 марта 2020 года сторона защиты Дмитрия Родионова повторно заявила ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору. Основанием для такого обращения стали новые доказательства подделки постановления о возбуждении уголовного дела. Естественно, что к такому ходатайству была приложена копия постановления от 23 января 2013 года.
Ну, а что же – суд? А ничего! Судья А.А. Черненко ничтоже сумняшеся даже не стала изучать такой документ, оставила без рассмотрения ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору. Наличие новых оснований нисколько не повлияли на её устоявшуюся позицию.
Когда «ум» может не спасти от «горя»…
Да, два века, прошедшие со времени написания и первой постановки бессмертного творения Александра Грибоедова, ничуть не изменили злободневности риторического вопроса, вложенного в уста Чацкого: «А судьи кто?..» По крайней мере, применительно к процессу, в котором одним из действующих лиц является Дмитрий Родионов.
Трудно доподлинно сказать, какими внутренними убеждениями (ну, или какими-то иными обстоятельствами) руководствуется судья А.А. Черненко, что движет помощником прокурора Ю.В. Гришиной. Очевидны проявления – предвзятость мнений и желание осудить сегодняшнего арестанта владивостокского СИЗО. Об этом свидетельствует игнорирование, буквально тотальное, ходатайств стороны защиты. Практически все попытки адвоката показать суду степень произвола и фальсификации уголовного дела наталкиваются на глухую стену немотивированного и последовательного неприятия.
Как и где ещё возможно допустить, чтобы человека судили по обвинению, которое ему никогда не предъявлялось, обвинительное заключение не было подписано ни следователем, ни руководителем следственного органа, а уголовное дело об участии в организованном преступном сообществе (и тем более – руководстве им) вообще в отношении человека не возбуждалось?
Весьма показательна деталь. Дмитрий Родионов обвиняется в подделке документов, по которым совместно с другими обвиняемыми похищал продукцию тех или иных предпринимателей. А чем лучше в таком случае те сотрудники правоохранительных органов, которые «исправляют» документы в уголовном деле? Фальсификация уголовных дел тоже ведь образует состав преступления.
Если Россию называют «правовым государством», то нельзя допускать осуждения человека при подтасовке документов. Едва ли поспоришь с мнением Дмитрия Родионова, обратившегося за защитой своих конституционных прав к Президенту РФ, – о том, что законность привлечения лица к уголовной ответственности является показателем объективности следствия и справедливости суда. Ведь действия судьи, если служитель Фемиды тенденциозен и предвзято относится к обстоятельствам и доводам сторон процесса, подрывает авторитет судебной власти, веру людей в правосудие.
Если глава государства, выступая на заседании коллегии МВД России, что называется, с высокой трибуны, призывал к жёсткому реагированию на факты подлогов и фальсификаций органами предварительного следствия, то не получится ли так, что это обращение окажется подобным гласу вопиющего в пустыне?! Ведь подобие правды порождает подобие законности и справедливости…
Оставить комментарий