«Посмертный» ребёнок героя СВО»: в посёлке Пограничный развернулась судебная драма, похлеще любой «мыльной оперы»

После гибели на фронте у умершего Сергея Л. «нашёлся» не только ребёнок, но даже и «сожительница», о которой не знали и ближайшие родственники. Но районный суд помог всю эту «перепутаницу» узаконить

Об этой истории наша редакция уже рассказывала, но по «кусочкам», частями. Теперь же историю нужно рассказать целиком, поскольку это – злободневная картина наших дней: как у погибших в зоне проведения СВО спустя некоторое время после смерти появляются «дети». Причём обретают свои права эти «дети» благодаря решениям судов, вынесенным весьма поверхностно, без критического осмысления всей происходящей ситуации.

23 февраля 2023 года жительница посёлка Пограничный Пограничного муниципального округа Приморского края Татьяна Л. получила сообщение о том, что во время проведения операции в зоне СВО погиб её 42-летний сын Сергей. Погиб он прямо-таки 23 февраля, о чём ей сообщили буквально день в день. В октябре 2022 года он был призван на фронт в рамках частичной мобилизации. Едва завершились скорбные дела, связанные с погребением героя, как Татьяна Л. получила повестку в Пограничный районный суд. Поверить в это было трудно, но иск в суд подала местная жительница Елена Г., которая требовала признать погибшего Сергея Л. отцом своего ребёнка, мальчика, 2019 года рождения. На момент подачи иска мальчик носил фамилию матери, а в графе «отец» стоял прочерк. Татьяне Л. подавшая в суд Елена Г., конечно, была знакома, но не как «мать внука», а как достаточно скандальная персона. Дело в том, что в 2018-2019 годах между Татьяной и Еленой произошёл конфликт: мать застала своего великовозрастного сына в строящемся доме в непонятной компании на стройке (он в это время строил свой дом по соседству с матерью), а поскольку сын был явно нетрезвым, то Татьяна попыталась его увести. Этому попыталась воспрепятствовать Елена Г. Тогда Татьяна потребовала, чтобы Елена покинула чужой дом. Женщины стали ругаться. Словесный конфликт начал перерастать в рукоприкладство, и Татьяне, пожилой женщине, пенсионерке, пришлось вызывать полицию. После этого конфликта в Пограничном районном суде потянулась череда судебных споров, где Татьяна Л. пыталась привлечь Елену Г. к ответственности за побои. Забегая вперёд, отметим: одно из дел по побоям в 2018 году вела та самая судья Свиридова, которой было достоверно известно из материалов дела, что Елена Г. с Сергеем Л. не жила. Но к этой истории мы вернёмся позже.

Как рассказала нашему корреспонденту Татьяна Л., когда она получила иск о том, что Елена Г. пытается признать её погибшего сына отцом своего ребёнка, ей показалось это страшным сном. Не успели похоронить сына, как практически сразу же начался судебный процесс. И вот он-то превратился в самый настоящий «театр абсурда». Дело в том, что в судебном процессе Елена Г. заявила не только о том, погибший Сергей являлся отцом её ребёнка, но и о том, что она с 2016 года по 2022 год (до начала частичной мобилизации) проживала с Сергеем и вела с ним общее хозяйство. С этим была категорически не согласна мать погибшего Сергея, которая пыталась пояснить суду, что он жил либо в её доме, либо в своём строящемся доме, либо в доме у бывшей супруги на улице Ломоносова. Татьяна Л. уточнила, что со своей супругой (на момент мобилизации – уже бывшей) Сергей прожил 19 лет. А вообще, несмотря на факт юридического расторжения брака, Сергей продолжал проживать со своей бывшей супругой в одном доме. Этому факту суд вообще не дал никакой оценки – поверил словам Елены Г. и тех свидетелей, которые подтверждали её показания. А они, собственно говоря, – свидетели чего?.. Ну, не сходилась в суде арифметика – хоть ты тресни. Пограничный – небольшой посёлок, все на виду. К тому же, дом Елены Г., в котором якобы проживал Сергей со своей «сожительницей», – очень маленький. Мать прямо заявляла в суде: она не помнит, чтобы сын говорил хоть что-то про Елену Г. как про сожительницу или же про «сына»: у него было двое детей, рождённых в законном браке, их наличие ни для кого секретом не является.

Но тут в процессе стали появляться свидетели со стороны Елены Г., которые, что называется, «в один голос», стали утверждать то, что давно знали о ребёнке и даже видели Сергея, прогуливающегося с коляской. В правдоподобность этих рассказов поверить достаточно сложно, учитывая то обстоятельство, что Сергей работал водителем-дальнобойщиком, и его дома не бывало довольно длительное время. Важный вопрос: были ли подтверждены эти рассказы хоть какими-то видео- и фотоматериалами? Ведь сегодня люди делают тысячи фотографий: с родными, с детьми, со знакомыми. А тут, почему-то, за шесть лет якобы «совместного проживания» – ни единого фото: ни Сергея с «родным» ребёнком, ни одного – с сожительницей, ни совместных («семейных») фотографий. Елена Г., правда, в суд предоставила два снимка. Но, как бы это помягче сказать, «невпопад». Одна фотография оказалась сделанной в доме у бывшей супруги Сергея Л. на улице Ломоносова и стояло у него на «аватарке» в телефоне. На втором фото (оно было размещено в некрологе в местной газете, где сообщалось о его гибели) Сергей изображён в военной форме и в форменной кепке-фуражке. Только, вот, при жизни Сергея этого фото не было. А уже после смерти, по просьбе его родственников, дизайнеры в графической программе «водрузили» военный головной убор на портрет покойного. Но Елена Г. представила всё так, как будто он был сделан при жизни Сергея. Можно ли верить такого рода «фактам»?

Как рассказывает Татьяна Л., судебный процесс происходил очень «несимметрично». Судья охотно допускала свидетелей со стороны Елены Г., а вот главная ответчица, мать Сергея, так не смогла добиться, чтобы в суде были допрошены свидетели, дававшие иные показания. Такие показания, которые в корне опровергали всё сказанное Еленой Г. К тому же, процесс шёл в закрытом режиме, а значит, аудиопротоколирование не велось. А по вопросу о достоверности протокола судебного заседания у Татьяны Л. тоже были претензии. Остаются они у Татьяны и сегодня. Спорный протокол судебного заседания Татьяне Л. выдали с существенным опозданием, что не позволило его обжаловать. Но суд на эти претензии не обратил внимания. А дальше начались ещё более интересные события.

ДНК-тест на «голубом» экране

Возмущённая таким поворотом событий, Татьяна Л. написала в один из федеральных телеканалов, который любит столь мелодраматические истории. На съёмки была приглашена сама Татьяна Л. как мать погибшего, родной брат погибшего и, конечно же, Елена Г., которая захватила с собой в Москву сводного брата. Видимо, в качестве «группы поддержки». Если опустить все скандальные моменты, которые были на съёмках передачи, то основным является тот факт, что журналисты предложили Татьяне Л. сделать генетический тест, который позволил бы достоверно установить: является ли она бабушкой своему новоиспечённому «внуку». Тест проводило ООО «ДНК-Наследие» из города Долгопрудного. Согласно результатам исследования, которые были озвучены на «голубом» экране, вероятность родства составляла 78,89%. Комбинированный индекс родства (ещё один параметр исследования) – 3,78. Априорная вероятность родства – 0,5. Говоря проще, какая-то степень родства между ними, возможно, имеется. Но для подтверждения этого нужны более тщательные исследования. Утверждать же однозначно, что пенсионерка является бабушкой этому ребёнку при таких цифрах, – никак нельзя. При этом Татьяна Л. высказывала предположение о том, что возможным отцом ребёнка является кто-то из их дальних родственников, которые также проживают в Пограничном. Поэтому генетические тесты и показывают не стопроцентное «попадание». Татьяна Л. также предлагала суду назначить генетическую экспертизу, которая бы точно установила: является ли она «бабушкой» своему внезапно появившемуся «внуку». Но… Пограничный районный суд ей в этом отказал.

Кстати, опровергая заявление Елены Г., сделанное на телевидении и в суде, что «сожители» даже, мол, собирались пожениться после его возвращения с СВО, и Сергей якобы собирался записать «сына» на своё имя, Татьяна Л. отмечала: при оформлении в военкомате Сергей указал среди «прочих близких родственников» двоих собственных детей и её как мать. Остальные лица, включая Елену Г. и её сына, в этот «отцовский» список не попали. Интересно, почему?

Ещё один важный момент: Татьяна Л. вспомнила, что когда у Елены Г. родился ребёнок, Сергей поинтересовался: кто – его отец? На что получил грубый ответ: «Не переживай, он не твой!» Но стоило Сергею погибнуть, как тут же через суд ему попытались «навязать» «сына».

«Генетический материал» из Ростова: что это было и насколько он достоверен?

Впрочем, телевидение само по себе не отменяет судебных разбирательств. В итоге, в судебном заседании было оглашено, что пора было исследовать некий «генетический материал», поступивший из военного морга Ростова-на-Дону. Как объяснила Татьяна Л., совершенно неясно, что это за «генетический материал», насколько «чисто» он был отобран, в каких условиях хранился. Как отмечает Татьяна Л., прежде чем «генетический материал» отправился на экспертизу, он почти месяц хранился в суде. Учитывая некую изначальную «предвзятость» судьи Пограничного районного суда, Татьяна Л. закономерно усомнилась, правильно ли была проведена генетическая экспертиза.

Также Татьяна Л. как мать погибшего воина предлагала Пограничному районному суду сравнить биоматериал, поступивший из Ростова-на-Дону, с её собственным биоматериалом, чтобы проверить, имеется ли родство? Может, по ошибке взяли биоматериал не у того человека? Но суд отказал и в этом. Почему?

В итоге, экспертиза, назначенная судом, показала стопроцентное отцовство Сергея. Но весь ход процесса, когда «весы Фемиды» постоянно «перевешивали» в одну сторону, заставляет усомниться в том, что все разбирательства прошли строго по закону. Решение, конечно же, оказалось не в пользу матери Сергея: за ребёнком Елены Г. было признано отцовство Сергея, теперь у него наверняка уже появились новое отчество и новая фамилия. А Елена Г., которая изначально фигурировала в документах подразделения соцзащиты как мать-одиночка, теперь – едва ли не вдова военнослужащего. Вышестоящие судебные инстанции, рассматривавшие это дело, никаких противоречий не нашли. Или не захотели находить? В итоге, у Татьяны Л. в один прекрасный день появился «внук», а у её покойного сына Сергея – свой «сын». Мало того, несмотря на то, что судебное заседание было закрытым и аудиопротокол не вёлся (в целях охраны прав несовершеннолетнего, конечно же!), стоило суду вынести решение, как документы о том, кто теперь – чей сын, оказались в публичной группе мессенджера в посёлке Пограничный. То есть, для семьи ответчиков (Л.) – строгий закон, а для Елены Г. и её родственников – возможность запросто разглашать любые судебные тайны?..

Негодует Татьяна Л. ещё и по такому поводу. В принципе, окажись ребёнок действительно сыном Сергея, большой трагедии бы не было. Но мать убеждена: не жил Сергей с Еленой Г., не вёл никакого совместного хозяйства, не находился в каких-либо отношениях, которые можно расценивать как брачные. Как говорит мать, не собирался Сергей жениться на Елене Г. и усыновлять её ребёнка он тоже не намеревался. С чего бы? Суд же, выслушивая крайне противоречивые показания свидетелей со стороны Елены Г., фактически приписал ему едва ли не брак с данной дамой. И получается, что сегодня Елена Г. – едва ли не вдова военнослужащего. Мать до сих пор не понимает, как суд может задним числом фактически «женить» покойного, практически основываясь исключительно данных из рассказов незначительного количества жителей посёлка? Не нравится Татьяне Л. как матери павшего героя, что после смерти её сына решением суда фактически «отдали» в другую семью, нисколько не позаботившись о чувствах других, действительно реальных, детей Сергея.

Рассказов всего пяти человек хватило для того, чтобы «развернуть» гражданское дело о признании отцовства в нужную сторону. «Почему никто не задумался над одним простым вопросом: что мешало двум взрослым людям пожениться, если они этого хотели, как рассказывает Елена, – говорит Татьяна Л. – И почему интерес к признанию отцовства у этой дамы появился только после того, как мой сын погиб на СВО? А почему же эта «любящая сожительница» не собирала его для службы? И почему тогда она не сообщила в военкомат о ребёнке? Почему расходы по организации похорон и установлению памятника легли только на нашу семью, а Елена Г. в этих скорбных процедурах не участвовала?»

Продолжение следует…