07.Фев.2022Психиатр из Находки в пух и прах разбил доказательства и экспертизы по «педофильском делу» в отношении осуждённого моряка
07.Фев.2022
Нашумевшее дело, итогом которого стал 14-летний срок наказания в колонии по приговору суда, требует внимательного прочтения и переосмысления
Наша редакция уже несколько раз сообщала о деле W., моряка из Находки, который по обвинению, инициированному родственниками бывшей жены, оказался под следствием, а не так давно был осуждён по «педофильской» 132-й статье УК РФ к 14-летнему сроку. Несмотря на отсутствие каких-либо прямых доказательств, несмотря на то, что между бывшими супругами имелся конфликт из-за квартиры, следствие и суд сумели развернуть дело так, что у обвиняемого (а потом и подсудимого) не осталось ни единого шанса на защиту. Хотя у самого подсудимого, и у его адвокатов было достаточно аргументов для того, чтобы защититься. Просто то, что не укладывалось в «обвинительную канву» дела было тщательно «выметено» судьёй. А буквально через месяц после приговора и сама судья отправилась в почётную отставку…
Ознакомиться с нашими ранее вышедшими материалами, можно через активные ссылки, пройдя по названиям: «Лоскутное одеяло» доказательств «педофильского» дела, Или «почётная отставка», как индульгенция?» и «Проблема «ложной педофилии» как экзамен для суда».
Тем не менее, сегодня у защиты осуждённого моряка есть доказательства, которые прямо говорят: дело «подгонялось под ответ». Подгонялось и одно из заключений экспертиз, якобы доказывавших вину отца в сексуальном насилии над дочерью. Мы попросили дать комментарий Валерия Грака, психиатра из Находки, руководителя Находкинской психиатрической больницы. Он высказал своё мнение о нюансах экспертизы, о явных «психиатрических недоработках» и об ошибках следствия:
— Для начала хотелось бы обратить внимание на то, что сам вопрос экспертизы поставлен неправильно. Является ли девочка (потерпевшая) внушаемой или нет? Дети все внушаемы! Если бы дети были не внушаемы – нас бы с вами не смогли бы воспитать! Это однозначно неправильно поставленный вопрос, я об этом говорил в суде. Это никем не было услышано.
Второй вопрос: они все талдычат про травму, которую нанесли ребёнку. Там никакой травмы не было. Это чётко прослеживается. Она доброжелательно относится к отцу, это Сам психолог говорит, что девочка тянется к отцу, она любит его, она настроена на общение с ним. Поэтому говорить о какой-то травме не приходится. Говорить о страхе, тревоге, которую он у неё создавал, нельзя. Явно противоречивые данные, которые выносят у них в заключение.
У детей есть определённый словарный запас, определённое представление об окружающем мире. Когда там начинают говорить про «половой член» — это не её слова. Для того, чтобы ребёнок научился говорить такие слова, нужны многократные повторения, тренировки, если хотите.
Там нет педофелии. Сама по себе сексуальная агрессия, к которой можно отнести педофилию, имеет несколько причин. И ни в одну из этих причин наша ситуация с якобы имевшей место педофилией это не укладывается. Но на это обстоятельство никто не обратил внимание. Такое ощущение, что экспертиза сосредоточилась на задаче доказать якобы имевшийся факт, что девочка подвергалась сексуальному насилию.
Дети быстро забывают психотравмирующие ситуации. То, что во взрослом возрасте может вызвать длительные переживания (например, оскорбление с чьей-либо стороны, конфликт), дети забывают в течение одного дня. На мой взгляд, такие экспертизы должны проводить эксперты, которые постоянно работают в детских коллективах и хорошо понимают особенности детской психологии. Там же проходили экспертизу психологи, которые «заточены» только на судебную психиатрию, или на общение со взрослыми психически больными людьми. Но это не совсем правильно. Но, наверное, это неправильно.
Мы все себя считаем психологами. Есть определённые клише – психологические тесты. Но вне привязки к личности ребёнка они бесполезны. Психологические исследования личности ребёнка должны быть всесторонними. Изучать отношение к отцу. Но психолог и так говорит, что отец для него значим. Есть и вообще удивительные вещи: психолог – взрослая дама, и следователь – взрослая дама, дают такие описания якобы имевшегося физического воздействия на ребёнка, которого просто не могло быть! Если там что-то делалось в физическом плане – это боль. Боль – это негатив. Боль – это всегда страх. Тогда бы ребёнок к отцу со страхом относился. Получается парадоксальная вещь: ребёнок терпит от отца боль, но при этом к нему тянется. Так просто не может быть!
Когда я говорил про то, что детская психика пластична, я имел в виду эмоциональную сферу. А вот болевое воздействие ребёнок запоминается надолго. Это рефлекс. Если какое-то насилие было, раз уж говорится про какие-то члены, то должны остаться негативные последствия – физические или психические. А их не наблюдается.
Вся система обвинения сшита «белыми нитками». Всё там натянуто, всё неправильно. Только речь заходит о каком-то возможном психосексуальном воздействии на детей, сразу появляется обвинительный уклон и какие-то превентивные меры. Аресты и прочее. Хотя я сталкивался, как психиатр, как сексолог, с тем, что были взрослые потерпевшие, подвергшиеся сексуальному насилию, и действительно их психика от этого пострадала, однако, общественности это было неинтересно. А вот здесь, как специально, обостряется вопрос. И в этом деле, и в других делах, где ставится вопрос о том, что кто-то якобы как-то негативно в сексуальном плане воздействовал на детей.
Я не хочу сейчас говорить огульно: во многих профессиях сейчас есть плохо подготовленные специалисты. Но в данном деле уровень квалификации следователей – очень низкий. В этом деле есть столько противоречий и натянутых моментов, что все изложенные факты требуют тщательно проверки и перепроверки.
Оставить комментарий