29.Янв.2025Сельские реалии: работа на благо мелиорации в Приморье заканчивается «взяткой» и «посадкой»?
29.Янв.2025
Кто и зачем из «переусердствовавшего» хозяйственника «лепит» коррупционера
За 5 минут до приговора
Когда судебные прения завершены, т.е. стороны обвинения и защиты обозначили перед судом свои позиции, – самое время обозначить: с какими итогами к финалу подходит процесс. На скамье подсудимых находится Сергей Проскурин, и ему вменяется в вину совершение таких преступлений, как превышение должностных полномочий (по части 1 статьи 286 УК РФ) и получение взятки в крупном размере (по пункту «в» части 5 статьи 290 УК РФ).
Что же привело его, руководителя Октябрьского филиала ФГБУ «Приммелиоводхоз», к тому, чтобы оказаться обвинённым в столь тяжких преступлениях?
Будучи руководителем хозяйствующей структуры, Сергей Проскурин не заключил договор аренды с арендаторами помещений, входящих в структуру находящегося под его управлением юридического лица. И этот факт (точнее, непроведение торгов или аукциона на право заключение такого договора) расценен следствием как тяжкое преступление. Почему – так? Да потому, что следствие с упорством, достойным, очевидно, лучшего применения, доказывало некий умысел на незаконное материальное обогащение, обусловленное некой личной заинтересованностью. При этом «подтягивались» аргументы в виде неких «негативных последствий».
Вроде, очевидное, но — непонятное…
Что сразу же бросается в глаза? Да то, что в уголовном деле нет ни слова о том, что на деятельность как арендодателя Сергея Проскурина сподвигла необходимость дополнительного финансирования деятельности руководимого им учреждения. (В точности – по известному мему: «Денег нет, но вы держитесь!»)
Столь же странным видится и другое: однотипные действия стороной обвинения рассматриваются и доказываются (другое дело – чем и как) как превышение полномочий, а в других – как взяточничество. Разная правовая характеристика одного и того же, разве она может быть применима? Хотя такая «применимость» – что то известное шило из поговорки, которое в мешке не утаишь. О чём же – сыр-бор: то ли о недополученных арендных платежах или же незаконном вознаграждении?..
Ещё один вопрос прямо-таки свербит в мозгу: то, что входит в сферу гражданско-правовых отношений и образует отношения между арендатором и арендодателем, может «превратить» периодические арендные платежи в предмет взятки? И как возможно при этом ещё утверждать про превышение полномочий, поскольку в кассу предприятия эти деньги не внесены (правда, и не нашло подтверждений использования средств «для себя любимого»)?
Очень странным, если не диким, видится поведение следственного органа: получение доказательств о действиях подследственного, сегодняшнего подсудимого, в интересах Октябрьского филиала мелиорации (все полученные от аренды деньги использовались исключительно на нужды предприятия), «правоохранители» предпочли не заметить, проигнорировать – с тем, чтобы не признавать свою неправоту и, соответственно, невиновность фигуранта уголовного дела. Такое впечатление, что при расследовании стремление доказать виновность подследственного всё чаще и больше превращается в некую идею фикс.
Общественная опасность: реальная или иллюзорная?
Сторона обвинения настойчиво твердит об общественной опасности, которую несли с собой предпринятые Сергеем Проскуриным действия. Очевидно, что она, эта сторона, категорически не видит и не понимает: письменного договора нет (договорённость между арендодателем и арендатором была исключительно устной), ни единой копейки из полученных денег обвиняемым не присвоено, а использовано исключительно на деятельность руководимого хозяйствующего субъекта, в течение почти 9 лет. В чём же тогда – вина? В том, что следствие периодические (ежемесячные) платежи никак не хотело воспринимать их именно таковыми, а расценивало как части «денежной массы» взятки? И «в упор не видело», что за несколько месяцев таких поступлений не было, зато отремонтированы помещения (соответственно, нужно говорить об улучшении положения Октябрьского филиала мелиорации, а не о причинении ему ущерба, но это явно не укладывается в обвинительную концепцию уголовного преследования Сергея Проскурина).
Выживали, как могли
Не секрет, что мелиорация в Приморском крае находится в упадке с начала 1990-х годов, когда массово закрылись колхозы и совходы, а рисовые чеки длительное время «обслуживались», в основном, китайцами. Тем не менее, мелиораторы, как класс, совсем не «вымерли». Но выживали, как могли. Фраза про «выживание», наверное, применима к хозяйственной жизни современной России: средств категорически не хватает, а дела вести как-то надо. Этого следствие, как показывает судебный процесс, упорно замечать не желает. Зато пытается протащить мысль о некой личной, притом – корыстной, заинтересованности Сергея Проскурина. Но где находится хоть единственное доказательство использования получаемых от аренды денег на его личные нужды? Поскольку доказательств нет, они заменяются декларативными обвинениями.
Примечательно: для стороны обвинения не являлось тайной не только использование вырученных в качестве арендной платы денег на нужды Октябрьского филиала, но и части личных средств руководителя подразделения именно на приобретение материалов, инструментов, компьютерной и оргтехники, кондиционеров, систем видеонаблюдения, ремонта техники, кровли т.д. Но всё это упорно не замечал (команды, что ли не было?) следственный орган.
Следственно-судебная «математика». И логика…
Не углубляясь в детали, отметим и то, что сдача в аренду части земельного участка, закреплённого за руководимым Сергеем Проскуриным предприятия. Несоотносимость якобы причинённого ущерба с данными о стоимости участка, да ещё и манипулирование (со стороны следственного органа) данными в «привязке» ко времени, лишний раз доказывают несуразность обвинений. Если не сказать иного, более жёсткого. Ведь только сторона защиты подсудимого предоставляла и исследовала в суде все возможные сведения о финансовом состоянии Октябрьского филиала ФГБУ «Приммелиоводхоз», для разрешения вопроса об отсутствии существенности имущественного вреда. Ведь ежемесячные платежи в размере 1500–5000 рублей за 9-летний период никак не могут сравниться с тем, что ежегодно стоимость нефинансовых активов (т.е. движимого и недвижимого имущества предприятия) составляла 200–300 млн рублей.
Если разбирать «по косточкам» и далее уголовное дело и обвинительное заключение, то можно найти и другие подтверждения тенденциозности, предвзятости – и следствия, и стороны обвинения в целом. Если следственный орган практически упустил доказательства получения и расходования средств Сергеем Проскуриным исключительно на нужды руководимого им хозяйствующего субъекта; если на него как на руководителя государственного бюджетного учреждения возлагалась обязанность по эффективному использованию имущества, развитию организации, способствованию улучшений условий труда, то – есть ли его вина в том, что такую деятельность он и вёл?!
Ещё одной странностью, юридической и не только, является попытка доказать нежелание Сергея Проскурина проводить конкурс или аукцион. Как возможно утверждать, что за этим «нежеланием» скрывается, причём обязательно, некая «иная личная заинтересованность»?.. Воистину, притягивая что-то усиленно за уши, легко оторвать голову.
И подобных «перлов» от следственного органа – целый воз и маленькая тележка.
Материалы – и расследованного уголовного дела, и наработанные судом – никак не могут дать объяснения тому, каким образом инкриминируемые Сергею Проскурину действия могли дестабилизировать нормальное функционирование ФГБУ «Приммелиоводхоз» или, хотя бы, его Октябрьского филиала. Ни письменных доказательств, ни вопросов в ходе судебного следствия – ничего об этом нет. Да и как возможно усматривать «подрыв авторитета и доверия учреждения» в передаче помещений и земли в аренду?
А была ли взятка?
Самый же «глобальный» вопрос в рассматриваемом судебном процессе – о взяточничестве, которое вменяется Сергею Проскурину в вину. И на что при этом целесообразно обратить внимание, так это, если детально анализировать текст обвинительного заключения, так это на буквально «копирование» обстоятельств превышения должностных полномочий. Причём формулирование стороной обвинения таким образом, что имеется связь одного факта с другим, даже – зависимость одного от другого.
Реально же ни о каких негативных последствий пресловутой «взятки» нет и в помине. Построив уголовное дело и обвинение вокруг арендных платежей, следственный орган не привёл ни малейшего доказательства наличия умысла у Сергея Проскурина на получение именно взятки и корыстного характера данных целей. Не наблюдается столь характерного для систематического получения взяток за общее покровительство или попустительство по службе единого умысла. Ни о «покровительстве», ни о «попустительстве» речи нет и близко.
«Мелочей» не бывает
Подходя к постановлению приговора, суд, как того требует закон, должен учесть величайшую сумму фактов и обстоятельств, а не только правовых норм. Как это случается во многих судебных процессах, исследование доказательств приводит к признанию целого ряда из них недопустимыми. А потому – такими, которые не должны влиять на текст приговора, соответственно, – и на судьбу подсудимого.
Нельзя не сказать и о том, что важно для принятия судебного решения – учесть и личность подсудимого. Причём сделать это не поверхностно, не в формально «чёрно-белых тонах» («хороший» – «плохой»)…
Однако, в недавних прениях представитель прокуратуры запросил для Сергея Проскурина 9 лет лишения свободы со штрафом в 4 млн рублей. Учитывая тот факт, что оправдательных приговоров в стране – менее 1 процента на всю массу уголовных дел, направленных в суды, можно не сомневаться – приговор получится обвинительным. К тому же, сам подсудимый согласен с обвинением в части статьи 286 УК РФ – процедура сдачи объектов в аренду была нарушена. Однако, никакого личного обогащения, никаких денег в «карман», никакого «вопреки интересам службы» не было. Сергей Проскурин попал в традиционную «ловушку» следствия – согласился с «небольшим» обвинением, а потом ему «довесили» ещё и взятку. Следствию в этом смысле «повезло», что параллельно он является ещё и депутатом Думы. Очередной чиновник может быть «посажен» под бравое улюлюканье обывателей или недругов – смотрите, мол, борьба с коррупцией идёт вовсю, а любая борьба требует «жертв». И ничего, что он – отец троих детей. И ничего, что вся его деятельности была направлена на благо руководимого филиала.
Кстати, поинтересуйтесь сегодня, как идут дела в филиале? Процветает ли? Как существует имущественный комплекс? Никак. Переживает эпоху очередного «упадка»…
На фото: Сергей Проскурин
Оставить комментарий