06.Мар.2023Судебный формализм – ядовитее формалина
06.Мар.2023
Для защиты от бездушия приходится обращаться в суд кассационной инстанции
Закон един. Но не для всех?
О единообразии требований к соблюдению законности известно, наверное, всем, кто – хотя бы – читал Конституцию РФ. Если даже не знаком с нормами Уголовно-процессуального кодекса РФ. Но уж представители судебной системы, стоит полагать, должны знать эти правовые документы – как «Отче наш» знают правоверные христиане. По крайней мере, на это хочется надеяться.
Откуда такой скепсис? Да оттого он порой возникает, когда сталкиваешься с судебной практикой. Особенно – наработанной и «обкатанной» в Приамурье, где в Октябрьском районном суде Амурской области рассматривается уголовное дело в отношении Марии Харченко, являющейся подсудимой по уголовному делу о растрате. Если даже осуждённые не лишены основной части конституционных прав, то почему же суды в «28-м регионе» обходят, причём не очень даже деликатно, эти права стороной?
В этом позволило убедиться обращение стороны защиты находящейся под судом женщины-предпринимателя в Девятый кассационный суд общей юрисдикции, связанное с недавними решениями судов нижестоящих инстанций – уже упомянутого Октябрьского районного суда и Амурского областного суда. Судебный акт был первоначально вынесен в связи с постановлением районной «Фемиды», а затем – в апелляционном порядке – получил утверждение Апелляционным постановлением Амурского областного суда по делу №22-123/2023 от 11 января 2023 года.
Норма-то – есть. Но как применить её – решает «их честь»
Защитники (и не без оснований!) полагают: вынесенное Амурским областным судом апелляционное постановление является «незаконным и необоснованным» ввиду того, что принято «с существенным нарушением уголовного закона». Суды первой и апелляционной инстанции при изменении меры пресечения на заключение под стражу не учли обстоятельств, обозначенных в статье 99 УПК РФ. Может быть, у имевших к вынесению упомянутого апелляционного постановления людей оказалась довольно короткая память, и о принятом почти десятилетие назад постановлении Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2013 года №41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определённых действий» они как-то позабыли? В Кодексе же приведён вполне понимаемый перечень обстоятельств и при этом исчерпывающий: тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий.
А что же – районные и областные судьи? Учли ли то, что вменяемое Марии Харченко преступление – первое на её «счету», что она имеет не только положительные характеристики, но и многочисленные благодарственные письма, грамоты, общественные награды? Похоже, что не обратили на это ни малейшего внимания.
Не иначе, как игнорирование, невозможно оценить позицию судей Амурского областного суда, если говорить об их отношении к серьёзным и достаточно опасным заболеваниям, которыми страдает подсудимая и которые подтверждены соответствующими медицинскими документами, представленными суду апелляционной инстанции.
Едва ли «тронуло за живое» судей регионального суда то обстоятельство, что Мария Харченко является матерью троих детей и что двое старших, хоть и совершеннолетних, живут и учатся на другом конце страны (в Санкт-Петербурге), а младшая, 14-летняя, дочь вынуждена заниматься на домашнем обучении, сильно привязана к матери, и разлучение подростка с родительницей существенно (и негативно!) влияет на физическое и психо-эмоциональное состояние несовершеннолетнего ребёнка. Эти обстоятельства отражены в соответствующих медицинских документах. Но, как можно понять, душевные переживания порой оказываются чуждыми для тех, кто облечён судейской властью.
Носить чёрную мантию и быть достойным обращения «Ваша честь» – значит (по крайней мере, в теории) следовать духу и букве закона, в том числе – и учитывать, что ограничение права на свободу в России допускается лишь в той мере, в какой оно необходимо в определённых законом целях и в установленном законом порядке. Но как-то не очень понятно, предпринимаемое судами первой и апелляционной инстанций является ли оправданным какими-то публичными интересами, отвечает ли оно требованиям справедливости, пропорциональным, соразмерным и – тем более! – необходимым для целей защиты конституционно значимых ценностей. Возможно, что на эту тему выскажется 9-й КСОЮ и вразумит коллег из Приамурья.
Мягкость меры пресечения не означает всепрощенчества
«Глубокомысленный» вывод судей Амурского областного суда, рассматривавших жалобу стороны защиты Марии Харченко по поводу избранной в отношении неё меры пресечения в виде содержания под стражей, оказался твёрже гранита на набережной Амура в Благовещенске. Из слов апелляционного постановления, которое ныне является оспариваемым, вытекает, что перечисленные выше обстоятельства «не влекут» избрание в отношении подзащитной адвокатов «более мягкой меры пресечения, в том числе в виде домашнего ареста, залога либо личного поручительства…» И что ссылки стороны защиты «не ставят под сомнение выводы суда о необходимости изменения Харченко М.В. меры пресечения на заключение под стражу».
Пленум Верховного Суда РФ, о котором уже говорилось выше, разъяснил, что суд, когда решает вопрос об избрании меры пресечения и о продлении срока её действия, обязан обсудить возможность применения иной, более мягкой, чем заключение под стражу, меры пресечения. При этом у суда не должны быть связаны руки размышлениями о том, ходатайствовали ли о том стороны процесса или на каком этапе находится производство по уголовному делу. Однако – в нашем случае – никакого обсуждения – не было проведено вообще. Если иная мера пресечения (не связанная с лишением свободы) невозможна, то требуется это обосновать. Судьи же Амурского областного суда это оставили без внимания. Даже несмотря на то, что ранее в отношении Марии Харченко действовала такая мера пресечения, как подписка о невыезде и надлежащем поведении. И адрес её фактического проживания суду известен, при этом Амурский областной суд так и не указал в оспариваемом постановлении свои доводы в пользу избрания более мягкой меры пресечения.
Видимо, судьям Приамурья не очень-то интересны были альтернативные аресту варианты. Один из них предложил в судебном заседании 27 декабря 2022 года игумен Корнелий, наместник Свято-Троицкого епархиального мужского монастыря Благовещенской епархии Русской Православной Церкви (Московского Патриархата). Личное поручительство уважаемого в области духовного лица нисколько не вдохновило членов суда.
Другой вариант был заявлен одной из представительниц бизнеса (а не только прекрасного пола) – это залог в сумме 1,5 миллиона рублей. Но и он не впечатлил вершителей судеб.
Когда выводы судов противоречат доказательствам…
В кассационной жалобе, направленной в Девятый кассационный суд общей юрисдикции одним из адвокатов Марии Харченко, указано также и на то, что выводы судов первой и апелляционной инстанции противоречат доказательствам, имеющимся в деле. Т.е. речь идёт о явной «нестыковке» между тем, что содержится в апелляционном постановлении, и тем, что содержится в томах уголовного дела.
Оказывается, что мера пресечения в виде содержания под стражу не проистекает из реалий и фактов, а носит едва ли не профилактический характер. То, что Мария Харченко в период производства по уголовному делу «не предпринимала попыток скрыться от органов предварительного следствия, не оказывала давление на свидетелей», – всё это, как полагают приамурские судьи, не имеет никакого значения, а играет роль лишь то, что «мера пресечения в отношении подсудимой изменена для исключения такой возможности». Всё это немного напоминает ироничный диалог двух мужчин по поводу того, что один из них наносил побои своей жене – в «воспитательных» целях: чтобы, когда он купит ей шубу (которой к моменту диалога не было и в помине), женщина эту шубу не порвала. Но тут – куда более серьёзный случай, хотя аргументация – того же порядка.
Если вновь обратиться к разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 года, то этот орган строго-настрого указывал на недопустимость избрания меры пресечения в виде заключения под стражу по отношению к обвиняемому, если в ходе судебного заседания не будут установлены достаточные данные полагать, что этот самый подозреваемый или обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда, либо может продолжить заниматься преступной деятельностью, либо может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства или иным путём воспрепятствовать производству по уголовному делу.
На реальность возможности совершения противоправных действий, если таковая имеется (реальна) и даже создаёт невозможность беспрепятственного осуществления уголовного судопроизводства, призывает обратить внимание УПК РФ. Но, видимо, авторы апелляционного постановления, оспариваемого в настоящее время, страницу в тексте Кодекса с соответствующим содержанием перелистнули, не вчитываясь. Поскольку (и в этом трудно сомневаться) суд первой инстанции не имел оснований полагать, что Мария Харченко скроется от суда, продолжит заниматься преступной деятельностью или же будет чинить препятствия производству по уголовному делу.
Сторона защиты подсудимой также привела в качестве аргумента «Обзор практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей». Этот документ утверждён Президиумом Верховного Суда РФ 18 января 2017 года. И в нём – чёрным по белому – прописано о необходимости дифференцированного подхода к избранию меры пресечения и о судебной практике в связи с этим требованием… Неужели экземпляр печатного варианта не «дошёл» до Амурской области или оказался кем-то опрометчиво потерян?
Воронежский вояж: формальное или реальное нарушение?
Очевидно, стоит согласиться с доводами стороны защиты Марии Харченко и при оценке её поездки в Воронеж, в областной клинический психоневрологический диспансер. По оглашённым в Октябрьском районном суде Амурской области данным, суд узнал о данном факте лишь в ходе судебного заседания 24 ноября 2022 года. Однако непосредственно перед выездом, 21 ноября 2022 года, она направила в этот районный суд ходатайство об отложении судебного заседания. Мария Харченко уведомила, что вынуждена выехать за пределы Амурской области ввиду необходимости прохождения судебной экспертизы и исполнения вступившего в силу Определения Железнодорожного районного суда города Воронежа. Показательно, что три судебных заседания (они были назначены, соответственно, на 24 и 28 ноября, на 1 декабря 2022 года) не были сорваны отсутствием на них Марии Харченко: на эти заседания не явились вызванные судом для допроса свидетели, и были оформлены соответствующие приводы.
Формальным предлогом (а иначе такой подход трудно объяснить) для суда первой инстанции – к изменению меры пресечения в отношении подсудимой – могут быть усмотрены и выезды Марии Харченко за пределы Приамурья, вызванные необходимостью увидеться с детьми, вывезти дочь на лечение, а также собственного её лечения. Рассматриваемые поездки были совершены исключительно в периоды отпуска судьи либо между судебными заседаниями, и эти вояжи не привели к срывам судебного разбирательства. Мария Харченко всегда возвращалась в Благовещенск, в том числе – и тогда, когда необходимость поездки была вызвана потребностью в исполнении судебного акта. Таким образом, к добросовестности Марии Харченко, как участника уголовного процесса, вопросов как раз нет. Она всегда являлась в судебное заседание, не сорвала ни одно из них, активно участвовала в своей защите… Хотя, стоп. Может именно активная позиция Марии Харченко и явилась основанием для избрания в отношении нее столь строгой меры пресечения? Мол, пусть посидит, подумает над своим поведением, будет потише и посговорчивей…
Слово – суду кассационной инстанции…
Да, однобокость, тенденциозность подхода, оказавшиеся характерными и для Октябрьского районного суда Амурской области, и для Амурского областного суда при рассмотрении вопроса об изменении меры пресечения в отношении Марии Харченко, вполне может исправить Девятый кассационный суд общей юрисдикции. Практика судей 9 КСОЮ не раз убеждала, что профессионализм в их деятельности неоднократно доказывал возможность вынесения действительно законных и действительно справедливых судебных актов, разрешения возникающих в ходе судебного производства вопросов. Ждём-с…
Оставить комментарий