«Китайский след» приморского правосудия

Закон

Расследования

24.Янв.2018

• Дмитрий Федосов
• Иван Придиус
• кедровый орех
• Китай
• правосудие
• уголовное дело
• Уссурийск

Уголовно-правовое «сочинение» в жанре ненаучной фантастики как примета правоприменительной практики в Уссурийске

Вновь открывшиеся обстоятельства

Читателю уже, конечно, ведомо, что в Уссурийске расследовалось уголовное дело в отношении предпринимателя Ивана Придиуса и его знакомого, работника одной из фирм города, Дмитрия Федосова и что вынесенный судом первой инстанции приговор «пережил» рассмотрение в апелляционной инстанции. При этом содеянное получило решительно иную правовую оценку. Если Уссурийский городской суд, не усмотрев в деяниях состава преступления, квалифицируемого как «разбой», расценил их всего лишь как «самоуправство», то при пересмотре приговора Приморский краевой суд сделал вывод, что разбой всё-таки был. Предыдущий материал на эту тему – «Сочинённый» разбой или уголовно-правовой «спектакль» в стиле абсурда»  — приоткрыл завесу над тем, что в исходе процесса (причём – не только судебного!) могли иметь заинтересованность некоторые должностные лица в полиции Уссурийска. Но, несмотря на то, что рассматриваемые события становятся всё более удалёнными во времени, вскрываются всё новые детали, позволяющие подвергнуть сомнению (а в перспективе, возможно, — и пересмотру) сделанные судом второй инстанции выводы и – чем чёрт не шутит?! – и приговор. Ведь, в соответствии с последним, Дмитрию Федосову надлежит отбывать наказание в неволе целых восемь лет, а Иван Придиус вынужден скрываться от уголовного преследования за пределами Российской Федерации.

Сегодня, основываясь на документах, можно говорить о том, что предметом «вожделения» и китайских предпринимателей, и некоторых полицейских чинов Уссурийска являлись кедровые орехи — они хранились на принадлежащей Ивану Придиусу базе. С «изяществом», напоминающим «грациозность» танцующего медведя, они провели «спецоперацию», итогом которой, с одной стороны, стало исчезновение того самого кедрового ореха в количестве 312 тонн, а с другой, — возбуждение уже упоминавшегося уголовного дела – то ли о самоуправстве, то ли о разбое.

Впрочем, лучше обратиться к документам, позволяющим лучше понять, что, когда и как происходило. Ведь не от хорошей жизни приходится скитаться и прятаться от «карающего меча» Ивану Придиусу, чьи родители посвятили свои жизни правоохранительной службе в Уссурийске и достигли значимых постов. А всё связано с тем, что лежит в основе того конфликта, который вылился в уголовное дело от 2015 года. Впрочем, обратимся к событиям того времени и отражению их в документах.

Такой лакомый орех…

О том, что хранившийся на принадлежащей Ивану Придиусу базе кедровый орех представлял интерес самых разных сил, можно понять по информации, содержащейся в постановлении о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству: этот документ составил и подписал 26 марта 2015 года старший следователь Следственного отдела по городу Уссурийску Следственного управления СК России по Приморскому краю А.А. Хаханов. Поводом для этого стало обнаружение в действиях оперуполномоченного ОМВД России по городу Уссурийску Д.И. Кучавы признаков должностного преступления. В итоге, события, происходившие в период с 11:05 25 декабря 2014 года по 10:40 26 декабря 2014 года на объекте по улице Коммунальной, 5 получили достаточно однозначную оценку. А именно: «В ходе исполнения поручения о проведении обыска с целью отыскания и изъятия документов и предметов, имеющих значение для уголовного дела, вынесенного… по уголовному делу №292329, находясь при исполнении своих должностных обязанностей, после того, как в одном из складских помещений по указанному адресу были обнаружены мешки, наполненные кедровым орехом, действуя умышленно, из ложно понятых интересов службы, не имея на то законных оснований», упомянутый сотрудник уголовного розыска «принял решение об изъятии данного кедрового ореха, весом 312000 килограмм, не имеющего отношения к расследуемому уголовному делу».

Формальный повод для появления сыщика на складах – проведение мероприятий в рамках расследования уголовного дела (оно расследовалось отделом дознания – Прим. Авт.) по «миграционной» статье Уголовного кодекса РФ. Нашли незаконных мигрантов или не нашли – до сих пор так и неясно, но зато добрались до ореха. Поэтому и изъятие ореха и последующая передача его на ответственное хранение некоему индивидуальному предпринимателю – всё суть нехудожественная самодеятельность оперативника. Да такая, которую представитель Следкома России оценил как выходящую за рамки предусмотренного законом. Вообще сама по себе система работы угрозыска Уссурийска несколько странная: по формальным основаниям ищут одно, параллельно изымают второе (чего изначально нет в деле), а затем про первое и вовсе «забывают». Как минимум, это должно вызывать вопросы по линии так называемой «учётно-регистрационной дисциплины».

О том же, что прояснить суть произошедшего могли бы (как всегда, «бы» мешает!) представители полиции и обнаруженные Иваном Придиусом и Дмитрием Федосовым китайцы, возможно – хотя и косвенно – понять. Ведь в постановлении о возобновлении предварительного следствия по уголовному делу  №423429 – сперва возбуждённому 18 марта 2015 года, а потом — приостановленному 26 июня 2015 года (постановление вынесено и подписано старшим следователем СО ОМВД России по городу Уссурийску И.В. Дубровой прямо указывалось на необходимость вызвать и дополнительно допросить свидетелей — Ли Цзихуа и М.Р. Терчиева (Магомед Терчиев – главный полицейский Уссурийска – Прим. Авт.), а также провести опознание с потерпевшими принадлежащих Придиусу транспортных средств. Вполне логично допустить: эти свидетели могли знать и сообщить следствию о чём-то таком, что проясняло бы подлинную картину произошедших событий. Возможно, и пролить свет на некую загадку: как на одном из таких транспортных средств оказались китайцы, но – совсем не те, которые могли бы иметь право ими пользоваться. По крайней мере, которым Иван Придиус такое право им не предоставлял.

Всё это вызывает неподдельный интерес, поскольку к марту 2015 года сложилась крайне «интересная» ситуация – фактически кульминация событий. Тот кедровый орех, за которым «охотились» все кому не лень, уже был перевезён на базу Ивана Придуса. Но тут 15 марта появился оперативник уголовного розыска Давид Кучава (тот самый, «подвиги» которого живописал следователь Следкома России в приведённом выше фрагменте) и попытался получить этот орех всеми возможными способами. И тут – вот сюрприз! – Иван Придиус и Дмитрий Федосов обнаружили, что на машине Придиусов аккурат возле базы ездят не ведомые им китайцы. И между ними произошёл конфликт, который вылился в возбуждение уголовного дела о разбое, якобы имевшем место. Том самом, о котором уже достаточно подробно рассказано в предыдущем материале на рассматриваемую тему. Тут вообще уместен вопрос, насколько приморские правоохранители знают теорию уголовного права: как можно совершить разбойное нападение на собственную машину, в которой незаконно находятся неизвестные лица, к тому же – иностранцы?

«Я его слепила из того, что было…»

В «деле Федосова и Придиуса» стоит обратить внимание на такое обстоятельство. В постановлении руководителя следственного органа – врио начальника Следственного управлении УМВД России по Приморскому краю Ю.Н. Телина (оно датировано 8 августа 2016 года) отмечено, что уголовное дело №423429 возбуждено 18 марта 2015 года по факту нападения на китайцев, поскольку на граждан КНР Ли Цзихуа и Ван Хайтао «напали», направив на них «предмет, похожий на пистолет», «похитили денежные средства» в сумме 900 тыс. руб. – и всё в том же духе. Кто напал – первоначально сохраняется интрига, загадка, на которую ответ приведён буквально в следующем предложении, суть которого можно выразить двумя словами: подозревается Федосов. Правда, прямая взаимосвязь с «нападением» и «похищением», с одной стороны, и «подозрением», которое пало на Дмитрия Федосова (про него, тем паче, сказано, что он не только обвиняется, но и находится под стражей!), оказывается достаточно зыбкой. Однако, как можно понять по последующим событиям, — далеко идущей.

Может, именно укреплению столь шатких позиций в доказывании вины и должно было служить изъятие уголовного дела из производства старшего следователя СО ОМВД России по городу Уссурийску И.В. Лаврешиной и поручении производства предварительного следствия следователю Следственной части СУ УМВД России по Приморскому краю Л.О. Степаненко? А сопровождавшая такое перемещение уголовного дела – от майора юстиции на «земле» к старшему лейтенанту юстиции, но в «краевом аппарате», формулировка – о «необходимости проведения большого объёма следственных действий» и о том, что дело «имеет большой общественный резонанс».

Насчёт «резонанса» полковник юстиции Ю.Н. Телин, скорее всего, оказался прозорливым. Это становится очевидным, поскольку с момента возбуждения этого злополучного уголовного дела сторона защиты постоянно твердит о необходимости переквалифицировать дело со статьи 162 УК РФ (о разбое) на статью 330 УК РФ. Из чего же «слеплено» дело, если в нём (как ни бейся – не найдёшь!) не хватает изрядного куска. Ну, нет нигде в деле процессуальных документов о том, что дело переквалифицируется со статьи 162-й на 330-ю, но присутствуют те документы, которые указывают на переквалификацию с 330-й на 162-ю. То есть, в ходе расследования дела кто-то всё-таки переквалифицировал 162-ю стать УК РФ («разбой») в 330-ю (самоуправство). Однако, кто и когда – этого в документах нет. Просто из уголовного дела пропал целый кусок. И, несмотря на такую «кастрированность» уголовного дела, это не помешало Приморскому крайсуду осудить человека (Дмитрия Федосова) на 8 лет лишения свободы в колонии строгого режима (!).

И этот «парадокс» с «недостающим куском» уголовного дела по каким-то неведомым причинам не привлёк внимание ни прокуратуры, ни суда… При этом уголовное дело прошло «через руки» целого ряда следователей. Неужели где-то кто-то что-то проворонил?

Подобные догадки, которыми поделился адвокат Игорь Шарманов в ходатайстве, адресованном старшему следователю Н.В. Шестаковой (уголовное дело, оказавшись переданным в следственную часть Следственного управления УМВД России по Приморскому краю, попало к ней).  В рассматриваемом документе говорится о том, что представленные на ознакомление обвиняемому Дмитрию Федосову материалы уголовного дела №423439 не полны. Эта мысль заключена в достаточно ясно воспринимаемой и осмысливаемой фразе: «В материалах дела отсутствует часть документов, ранее находившихся в деле». Да и какой иной смысл может в ней содержаться, если на одних страницах 1-го тома уголовного дела имеется постановление об отмене постановления о приостановлении предварительного следствия, вынесенное 22 июня 2015 года заместителем Уссурийского районного прокурора, в соответствии с которым действия Дмитрия Федосова и Ивана Придиуса необходимо переквалифицировать со статьи о самоуправстве на статью о разбое. А на других страницах того же 1-го тома – указано на постановление о возобновлении предварительного расследования, вынесенное следователем И.В. Дубровой, — о необходимости переквалификации деяний Федосова и Придиуса со статьи о самоуправстве на статью о разбойном нападении. Однако в материалах уголовного дела отсутствуют документы, позволяющие говорить о квалификации деяний как самоуправства. (Напомним, что в момент вынесения постановления о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству речь шла о признаках разбоя, и само дело было возбуждено в отношении неустановленных лиц).

Такая постановка вопроса – далеко не случайна, поскольку адвокат Шарманов просил следователя выяснить, на основании чего и кем был сделан вывод о квалификации деяний Федосова и Придуса как самоуправства. Должен же быть какой-то вразумительный ответ на возникшую загадку?!

«Шестимиллионный» «решальщик» Шевченко

Рассматривая разные аспекты уголовного процесса, протекавшего в рамках расследования уголовного дела №423429, нельзя обойти молчанием очень своеобразный и достаточно показательный момент. Летом 2016 года  в окружении адвокатов Ивана Придиуса появилось некое лицо. Виталий Шевченко был известен в Уссурийске не столько благодаря какой-то успешности деятельности в коммерческой компании, а, наверное, благодаря иным качествам: биография его неоднократно оказалась «испорчена» судимостями, в том числе – в Хасанском районе Приморья и в Еврейской автономной области. Шевченко в колониях оказывался не один раз, в основном, за кражи.  Но такие «примечательные» факты судьбы нисколько не мешали Шевченко обладать в определенных кругах известностью как человеку, обладающему «связями» с правоохранительными органами. В итоге, в один прекрасный момент дороги Виталия Шевченко и адвоката из города Уссурийска Ильи С. пересеклись. Виталий Шевченко в течение некоторого времени психологически «обрабатывал» адвоката, узнав, что семья Придиусов – достаточно состоятельная, а волей судеб – оказавшаяся в непростой ситуации из-за «проблем», возникших у одного из братьев. При этом адвокат Илья С. отмечал следующее: ранее неоднократно судимый Виталий Шевченко, который, в принципе, не мог сам по себе знать обстоятельства уголовного дела в отношении Федосова и Придиуса, в разговоре выдавал такие детали расследования, которые мог знать только очень близкий к следствию человек. В общем-то, это и стало одним из ключевых факторов, почему в итоге адвокат поверил Виталию Шевченко. Называют таких людей, как господин Шевченко, чаще всего, «решальщиками» — потому что они «решают» вопросы в тех кругах, к которым формально не имеют отношения. Через адвоката С. Шевченко убедил семью Придусов: мол, за 12 миллионов рублей гонорара возможно решить вопрос в прокуратуре – сначала добиться отмены федерального розыска Ивана Придиуса, а затем – и прекратить вовсе его уголовное преследование. «Свои люди» помогут» — убеждал защитника «решальщик».

Впрочем, полученный «аванс» в размере 6 млн руб. Шевченко, всё-таки, «отработал» (хотя фактически – использовал деньги на восстановление своего здоровья, оплатив услуги клиники в Республике Корея). В один из дней Виталий Шевченко передал адвокату С. документ за подписью и.о. Уссурийского городского прокурора В.В. Грачёва. Как следовало из этого документа, представитель надзорного государственного органа соглашался признать:  да, имеющиеся материалы дают основание для возбуждения уголовного дела №423429. Но – не по части 3 статьи 162 УК РФ о разбойном нападении, а по части 2 статьи 330 того же кодекса – о самоуправстве. Ведь для квалификации посягательства как разбоя необходимо усматривать цель хищения чужого имущества, а её, как полагал в своём заключении и.о. прокурора, никак не усматривалось. Да и данных, которые бы однозначно указывали на принадлежность денежных средств китайским гражданам (тем самым, которые заявили о якобы имевшем место разбойном на них нападении), в материалах уголовного дела юристу 1 класса Грачёву обнаружить не удалось. Образно говоря, и.о. городского прокурора провёл мысль о том, что именно такой подход объясняет логику действий: если присутствуют признаки самоуправства, а признаки разбоя – отсутствуют, — напрашивается вывод о том, что квалификация деяний должна быть соответствующей нормам УК РФ, а не чьей-то не в меру разыгравшейся фантазии.

Сомнения в подлинности представленного Виталием Шевченко охватили адвоката Илью С. И, как оказалось, — не зря: несколько ранее другой зампрокурора (ныне – тоже бывший, как и В.В. Грачёв) – В.А. Мелькевич подписал иной документ, имевший диаметрально противоположный смысл: т.е. уголовное дело должно было быть квалифицировано не по «самоуправству», а по «разбою».

Все перспективы, о которых Шевченко говорил своему знакомому адвокату, сам защитник подверг сомнению: уж с очень большим трудом верилось в то, что возможно (понятное дело, что не за красивые глаза!) и федеральный розыск – свернуть, и уголовное дело – прекратить. И, тем более, — предоставить заинтересованной стороне (т.е. родственникам Ивана Придиуса) копию уголовного дела. Причём всё сделать в те или иные сроки, которые – со стороны – могли бы претендовать на реальность в случае «успешного» функционирования коррупционных схем в надзорном органе.

Впрочем, сомнения – сомнениями, но в какой-то момент (надо заметить вскользь, что вся эта подготовка, проводимая Виталием Шевченко, заняла несколько месяцев) заставила адвоката по-другому взглянуть на происходившее и обратиться в Управление ФСБ России по Приморскому краю. Возможно, предложение со стороны Шевченко (за дополнительное «вознаграждение» в виде ещё нескольких миллионов рублей – изыскать и фактически изъять подлинник уголовного дела) увиделось Илье С. совсем уже нереальным, а потому – и насторожило его.

Не иначе,  как желание еще раз обогатиться,  двигали Виталием Шевченко, — как по-другому объяснить то, что денег он стал хотеть всё больше и больше. Поэтому-то, наверное, «решальщик» и взял он в руки «куклу», изображавшую из себя пачку денег в 2 млн рублей, в качестве очередного «взноса» за «решение».

После завершения расследования уголовного дела о мошенничестве (хотя и не доведённом до завершения по независящим от «автора» обстоятельствам) суд отмерил наказание Виталию Шевченко – 3 года 6 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Вероятно, «особый порядок» судопроизводства сыграл свою роль. Наказание получилось довольно мягким, учитывая тот факт, что мошенник выдавал себя за человека, который «решает вопросы» в прокуратуре. И учитывая тот ущерб, который он нанёс.  Но взыскивать с осуждённого 6 млн. рублей – первоначальный «транш» — суд не стал. Поначалу, вроде, можно было понять, что эта сумма предназначалась для совершения коррупционных действий, но потом Шевченко почему-то заявил о намерении потратить эти деньги на себя лично (что, впрочем, куда ближе к реальности).

Такая неоднозначность вызвала негативную реакцию со стороны брата Ивана Придиуса – Романа – и матери братьев, обратившихся с апелляционной жалобой на вынесенный приговор – именно в этой части. Краевой суд, взвесив доводы и оценив позицию Верховного суда РФ в данном вопросе, решил приговор оставить без изменений во всех частях, кроме части иска о возврате злополучных 6 миллионов рублей. Мол, такой вопрос надлежит рассматривать суду отдельно. А это, как показывает практика, далеко не гарантирует получения семьёй Придиусов заявленной суммы. А состояние здоровья ныне осуждённого Виталия Шевченко, вообще, побуждает усомниться, будет ли через год-другой кому ответить, на какие цели он брал деньги?

Говоря о «добродетели» на возмездной основе, нельзя упустить и такой момент, возможно, — просто случайный. Как-то так, наверное, совпало, но через какое-то время после того, как «манипуляции» Шевченко с деньгами семьи Придиусов стали известны широкому кругу людей в Уссурийске, покинули свои посты Уссурийский городской прокурор Евгений Неумывака и его заместитель – Владимир Грачёв. Если первый из них выслужил положенный срок в органах прокуратуры и имел полное право уйти по собственному желанию в любой момент, то второму до увольнения, как казалось, ещё — «служить, как медному котелку». Редакция не хочет никого ни в чем обвинить – кадровые ротации проходят во всех прокуратурах довольно регулярно и право на увольнение имеется у каждого  работника прокуратуры в любой момент, однако вопрос тут такой: откуда столько уверенности (или даже наглости?) в действиях Шевченко, если он предоставляет адвокатам бумаги с подписями должностных лиц прокуратуры (пусть даже и поддельными), которые вот-вот уволятся?  А если ещё и учесть, что Илья С. (тот самый, который обратился в ФСБ за содействием в задержании Виталия Шевченко) через непродолжительное время лишили адвокатского статуса по жалобе Шевченко, — тут уж чего только ни передумаешь, если защитнику, оказывается, нельзя участвовать из соображений «адвокатской этики» в проведении оперативно-розыскных мероприятий ФСБ даже тогда, когда его (адвоката) обманули! Впору задаться вопросом о том, что сегодняшний осуждённый – не так-то и прост. Да и кто он – на самом-то деле: «простой» мошенник или же «синьор со связями», поскольку даже упёкшего его в каталажку адвоката он смог лишить работы?.. Действительно, время искать и удивляться! Или печалиться?

Тут вообще уместен вопрос: как вообще получилось, что Виталий Шевченко – неоднократно ранее судимый гражданин без гроша за душой, залог за которого вносила старушка-мама, мог быть осведомленным о ходе расследования уголовного дела и собирать деньги, обещая «решить вопрос» с прокуратурой Уссурийска? И не ли сегодня в «городе У.» таких же «шевченок», которые по-прежнему берутся «зарешать»?   И почему «собственная безопасность» прокуратуры Приморского края до сих пор не встретилась с Шевченко, который находится в колонии, чтобы до конца прояснить вопрос – знал он кого в прокуратуре, получал информацию от должностных лиц или же просто угадывал правильный порядок следственных и надзорных действий? Ведь такие действия «решальщика» Шевченко бросают тень на репутацию бывших и действующих сотрудников Уссурийской городской прокуратуры – и такие действия, по мнению редакции, нужно пресекать более жёстко. Ведь «неудобные» вопрос об осведомленности «решальщика» об обстоятельствах дела Федосова и Придиуса ставят не журналисты, их ставит сама жизнь…

Странные «игрища» на правовом поле

В истории с расследованием уголовного дела (надо заметить, достаточно заурядного для Приморья: ничего «из ряда вон выходящего» в нём не найти) есть ещё несколько поводов призадуматься, но – далеко не делающих его ни имеющим «резонанс» и не поражающим масштабами причинённого ущерба. Один из вопросов – о том, что побудило (о том, кто мог за этим стоять, — отдельный разговор) к передаче расследования уголовного дела – из ведения Следственного отдела ОМВД России по городу Уссурийску в ведение Следственного управления УМВД России по Приморскому краю.

Если вспомнить уже упоминавшийся фрагмент, где в качестве свидетелей именовались один из «потерпевших от разбоя» китайцев и крупный начальник из системы МВД России, — то можно усмотреть логику в рассуждениях родственников Ивана Придиуса. Они полагают (видимо, сказывается правоохранительный опыт в прошлом!), что в уголовном деле достаточно чётко проглядывает «китайский след». Раз не удалось получить кедровый орех, на который заявляли претензии коммерсанты из КНР, такие «правоохранители» добились возбуждения уголовного дела в Уссурийске, а затем – передачи его в краевое УМВД. При таком раскладе, как вполне логично предположить, дело может быть завершено приговором Приморского краевого суда. Вполне цельная и ясная картина!

Наконец, ещё один повод для размышлений. Эти «сердца горестные заметы» связаны с тем, что заместитель председателя Уссурийского районного суда Дмитрий Грищенко (он председательствовал на процессе по делу, где решалась судьба Дмитрия Федосова) категорически отмёл проводимую предварительным следствием линию о «разбойном нападении». В деяниях подсудимого судья усмотрел исключительно признаки самоуправства (эта мысль получила развитие в предыдущем материале), а потому осудил Федосова по статье 330 УК РФ. Но Приморский краевой суд в лице судьи Евгения Олещенко, рассматривавший итоги упомянутого процесса, сделал «глубокомысленные» выводы. Решил, что куда бóльшего доверия заслуживают заявления подвергшихся «нападению» китайцев (к слову, можно вспомнить, что они не очень-то торопились осчастливить своим присутствием и дополнительной информацией российское правосудие), нежели фигуранты этого уголовного дела – Иван Придиус и Дмитрий Федосов.

…«Повесть», в самом деле, оказывается весьма печальной: первый из фигурантов вынужден скрываться, будучи объявленным в федеральный розыск, второго ждёт ещё долгий срок лишения свободы. Жанр же «повести» впору обозначить как ненаучную фантастику, ибо, когда желаемое выдаётся за действительное, и «нужные» факты притягиваются «за уши», а неудобные – игнорируются, — о каком тут правосудии можно толковать?..