Материнство как истязание, или Ювенальная юстиция от комсомольских следователей

23.Фев.2022

Раздвоение личности потерпевшей, фельдшер-педиатр, «наставник по борьбе с матерью» и другие «случайные совпадения» в резонансном расследовании

 Воспитала? — Готовься к тюрьме!

Оговоримся сразу: эта восхитительная следственная история обязательно должна быть прочитана руководителем СУ СКР по Хабаровскому краю и ЕАО  Евгением Долгалёвым. Потому что (высказываем личное оценочное суждение) следователями Следкома из Комсомольска-на-Амуре сегодня создаётся уникальный прецедент, когда так называемая «ювенальная юстиция», то есть, закон, направленный на защиту детей, берёт верх над здравым смыслом и даже где-то ставит под сомнение любой воспитательный процесс в семье. Ведь на примере конкретного дела мы видим, как показания подростка ставятся во главу угла в уголовном деле, а мать становится виновной только потому, что на должность её «назначила» родная дочь…

Итак, исходные данные.   Жила-была в Комсомольске-на-Амуре семья: мама Валерия, младшая дочь Алина, сожитель (на сегодняшний день – законный муж Валерии) и «по совместительству» отчим Алины – Геннадий. Старшая дочь Валерии уже замужем и несколько лет живёт в Краснодарском крае, куда семья уезжала ради поправки здоровья Алины в середине «десятых» годов, а вернуться была вынуждена в 2021 году из-за некоторых важных жизненных обстоятельств.

 Всё было бы вполне обыденно и даже не было бы намёком на какую-то драму, если бы не одно из ряда вон выходящее событие, случившееся 19 ноября 2021 года. Стоило Валерии и Геннадию за несколько дней до того заболеть ковидом и оказаться в стационаре (в это время Алина на восемь дней оставалась дома одна: будучи подростком 15 лет, она вполне могла бы позаботиться о себе и о поддержании порядка в квартире), как возвращение Валерии из больницы вызвало бурную, до неадекватности, реакцию дочери. Вместо ожидаемого «Здравствуй!» или «Привет!» Алина буквально с порога «приветствовала» маму словами: «Зачем тебя, ещё больную, выписали?!», «Я за тобой ухаживать не буду!».

Валерию, ещё не оправившуюся после тяжкого недуга и лечения в стационаре, сперва шокировали слова дочери. Но уже вскоре громом среди ясного неба стало другое: в квартире повсюду были разбросаны вещи Алины (видимо, всю неделю дочь «копила» их), на столе «красовалась» гора невымытой посуды, а находившиеся в квартире продукты – хлеб, компот и другая еда – «мохнатились» серо-зелёной плесенью.

Превозмогая ещё не оставившее её бессилие от перенесённого недуга, Валерия выговорила Алине за творившееся в жилище безобразие. Ведь, когда в 15 лет подрастающая девушка не желает не только поддерживать порядок (пылесосить, мыть полы даже в своей отдельной комнате, складывать свои вещи), но и учиться у мамы вести хозяйство, с «прохладцей», а то и с ленцой, относится к учёбе, – вряд ли это можно признать нормальным. И, вполне логично, подобная «подготовка» и вызвала гнев со стороны Валерии.

Что же касается Алины, то она, находясь на больничном (респираторные заболевания – её вечные спутники), ожидала врача-педиатра на дому – тот должен был освидетельствовать, как проходит её лечение. На деле же визит медработника послужил другой цели: девушка-подросток нажаловалась пришедшему фельдшеру (!) на то, что якобы была избита матерью. После не очень замудрённых действий следственный отдел по городу Комсомольск-на-Амуре Следственного управления Следственного комитета РФ по Хабаровскому краю и Еврейской автономной области возбудил в отношении Валерии уголовное дело. Причём по «посадочной» – 117-й – статье УК РФ, предусматривающей ответственность за истязание.

 Настолько ли случайны «случайности»?

К теме разного рода «случайностей» в этом деле мы ещё вернёмся, но обратим внимание на те, которые бросаются в глаза. После того, как девочку после звонка фельдшера в полицию оперативно изъяли из семьи в реабилитационный центр, полиция и прочие правоохранители принялись искать отца девочки, живущего в этом же Комсомольске-на-Амуре. Нет, мы понимаем: Комсомольск – город немаленький, в нём проживает свыше 200 тысяч человек. Но папа девочки (Родион) служит в системе ФСИН и носит такую же фамилию, как сама девочка. Полицейская, налоговая и любая другая база данных обнаружит совпадение фамилий за несколько секунд. Но девочку зачем-то поместили более чем на месяц в реабилитационный центр, шефами которого оказались сотрудники исправительной колонии, в которой служит отец Алины. И только когда приехали «зоновские» шефы, выяснилось родство девочки с одним из сотрудников ФСИН. Можно, конечно, умилиться с этой мелодрамы, по накалу страстей конкурирующей с «мылом» типа «Богатые тоже плачут», но это – далеко не первое совпадение в этой истории.

Забегая вперёд, отметим – последние 13 лет родной отец девочки, тот самый Родион, работник системы ФСИН, с дочерью не общался, хотя алименты, как и положено, платил. Более десяти лет Алина называла своим папой отчима – Геннадия (и неоднократно публично это признавала). В общем, история с реабилитационным центром и шефами – это первая, но не самая удивительная случайность.

Второй случайностью стало развитие уголовного дела. Поскольку в числе квалифицирующих признаков по вменяемой Валерии статье УК РФ является многоэпизодность деяния, то – словно чёрт из табакерки – при расследовании «появились» новые обстоятельства. Алина в ходе следственной эпопеи «вспомнила» про якобы имевшие место избиения со стороны матери. Они, по словам подрастающей девушки, якобы происходили в сентябре, когда мать с отчимом все дни напролёт ремонтировали квартиру,  и, вообще, – не то раз в неделю, не то дважды в месяц – за период с начала августа до того злополучного ноябрьского дня.

 Может быть, «Алина». А, может быть, «Джимми»?

Другие «случайности» происходили куда раньше. При переводе школьников из классов начальной школы в классы среднего звена в том городе, где училась Алина в Краснодарском крае, наиболее успешно успевающих учеников определяли в лицейские классы математического профиля, а остальных ожидала участь обучения в обычном классе, с общеобразовательной подготовкой.

Алина, чьи успехи в учёбе в тот период не вызывали сомнения и отмечены десятками грамот и другими поощрениями, оказалась именно в лицейском классе, но это не спасло её от агрессивных одноклассников. Спровоцировав конфликт из-за якобы испорченного Алиной смартфона, эти школьники устроили по отношению к ней настоящую травлю. И Валерия с Геннадием защищали дочь от нападок – и во время заседания педагогического совета школы, где проводился разбор ситуации, и путём обращения в межрайонную прокуратуру. В конце концов, родители перевели Алину в обычный класс.

Уместно добавить, что этот конфликт в средних классах оставил сильный след в судьбе девочки: долгое время после него у неё проявлялся (как заметил один из врачей) вокальный тик – реакция в виде кашля на какой-либо внешний раздражитель.

Самым же, наверное, страшным оказалось появление у Алины некоего «друга Джимми», «жившего» исключительно в её голове. Она воспринимала его то как своё «второе Я», то как своего защитника и представителя. Отвечая на вопросы родителей, девочка то и дело говорила им: «Это не Алина – это Джимми». Такое происходило в течение ряда лет. Попытки Валерии и Геннадия, увидевших, конечно, своего рода раздвоение личности у Алины, обратить внимание врачей, успеха не принесли. При том, что ребёнок с малолетства проявлял себя капризным, истеричным, эгоистичным и эгоцентричным, – такое обстоятельство не могло не внушить взрослым вполне обоснованной тревоги за настоящее и будущее дочери. Кстати, если вы думаете, что сегодня на Алину возводят напраслину обвиняемая мама и сочувствующий маме отчим, то это не так. Историю про «Джимми», и про школьный буллинг, и про то, что в семье никого не били и не истязали, подтверждает и старшая сестра Алины, живущая ныне с мужем в Краснодаре. Сестра готова быть допрошенной. Но её почему-то не допрашивают… Может, потому, что такие показания разрушают стройную версию следствия о жестокосердной мамаше?

Друг, разделавшейся со своей мамой

Очередной значимой «случайностью» можно назвать появление в 2021 году в окружении Алины и влияние молодого человека (назовём его Вольдемар), практически её ровесника, некоторое время назад переехавшего в Краснодарский край из Хабаровского. Этот юноша проживал в соседней станице, и членами его семьи были бабушка, дедушка и отец. Приятельские отношения между молодыми людьми, переросшие в юношескую влюблённость, должны были (так, по крайней мере, первоначально виделось Валерии и Геннадию), как-то привести девушку в чувство.  Но нет: молодой человек, фактически вычеркнувший из своей жизни родную мать, обрёл необычайную силу воздействия на свою подругу. И,  рискнём предположить, научил Алину, как ей поступить с матерью её собственной. Друг-Вольдемар не раз хвастливо заявлял при Валерии и Геннадию, как он «разделался» с матерью, которую лишили родительских прав по его заявлению, и как мать сегодня пытается вернуть сегодня его любовь (или внимание?), периодически посылая ему деньги. В ходе следствия, Валерия сообщила следователям из Комсомольска-на-Амуре, что у Алины был своего рода «сенсей» по имени Вольдермар, который сейчас живёт в Краснодарском крае. И который рассказывал, как он «уделал» свою мать, которая теперь лишена родительских прав. Но, как можно предположить, обязанности давать деньги своему сыну у матери остались. Кстати, незадолго до переезда из Краснодарского края в Хабаровский, Алина заявляла матери и отчиму о том, что собирается жить с Вольдемаром (в 15-то лет), однако, потом между влюблёнными что-то разладилось – и девочка поехала с мамой назад в Комсомольск. Впрочем, пока следственным путём эту версию проверять не хотят. Эта версия просто не укладывается в канву «следствия», где роли, похоже, уже расписаны: есть «истязающая» мать и «несчастная» дочь. Роли расписаны, финал предрешён?

«В Питере – жить!»

В принципе, осмелимся предположить, что история, которая привела к возбуждению уголовного дела, фактически укладывается в ту схему действий, которая могла быть применена к матери Алины. И об этой схеме Алина могла узнать от своего друга Вольдемара.  Подтолкнуть к такому решению вполне мог случайно услышанный Алиной в июне 2021 года телефонный разговор между Валерией и Родионом. До того момента бухгалтерия исправительного учреждения, исполняя судебный приказ, своевременно удерживала и переводила Валерии алименты на содержание ребёнка. Но тогда сложилась какая-то ситуация, что график выплат оказался нарушенным. Образовалась задолженность. Валерия предположила возможность увольнения Родиона со службы (она не знала, что предельный возраст службы в уголовно-исполнительной системе продлили с 45 до 50 лет), а потому задала бывшему мужу вполне резонный вопрос: не оставил ли он службу, не уволился ли. И… узнала от Родиона, что тот собирается через какое-то время переезжать в Санкт-Петербург, где у его нынешней семьи имеется квартира. Так, можно сказать «случайно», информация о жилье в городе на Неве стала известна и Алине: во время диалога родных матери и отца она находилась в соседней комнате. Предположим, что итог мог быть вполне предсказуемым: интерес к тому, чтобы перебраться в столичный город, для девушки-подростка оказался куда сильнее желания возвращаться на Дальний Восток или в Краснодарский край. Питер – город-миллионник. Там хорошо. Не то, что станица в Краснодарском крае или постепенно угасающий «город Юности».

Вовремя подоспевший фельдшер

И «день гнева» настал.  Напомним: «благодарного слушателя», кому можно было бы излить «наболевшее», Алина нашла в работнике детской поликлиники – фельдшере Анастасии М.

А случилось следующее. После осмотра, в ходе которого фельдшер М. не обнаружила у пациента Алины никакого серьёзного расстройства здоровья, девочка сообщила фельдшеру, что мама её бьёт. Фельдшер отнеслась к сообщению с пониманием и обратилась не в органы опеки, куда обычно обращаются в таких случаях, а прямиком позвонила в полицию. И не просто позвонила, а дождалась приехавшего наряда, передала девочку полицейским и даже наблюдала (по её собственным показаниям) за тем, как полицейские заходили в квартиру. Всё бы ничего, но в это время, наверное, её могли ждать другие пациенты. Но фельдшер, как человек с активной гражданской позицией, оказывала содействие полиции в изобличении мамы-«истязательницы». А теперь сделаем замечание, скажем так, общего порядка, вне привязки к личности конкретного медицинского работника: если вы, дорогие читатели, вызвали на дом детского врача, а врач вдруг оказался с активной жизненной позицией, наверное, нужно сразу вызывать и адвоката – вдруг следом приедет полиция с наручниками и Следком с уголовным делом?

Конечно, существуют медицинские инструкции, которые предписывают медицинским работникам в некоторых случаях обращаться в полицию, но… Смущает здесь не только то, что вполне вовремя (для дальнейшего уголовного дела) пришла фельдшер, которая не только поверила ребёнку, но и сразу вызвала полицию, а то, что доследственная проверка прошла в рекордные сроки. Буквально через несколько дней появился рапорт сотрудника МВД о том, что имеются признаки состава преступления – и на свет божий родилось уголовное дело об истязании. С учётом того, что полиция обычно очень долго проводит доследственные проверки, тут скорость работы полиции можно охарактеризовать, как «сверхоперативную».

Редакция одной из дальневосточных газет, увидев в рассматриваемых перипетиях не вполне заурядную ситуацию, направила в адрес прокурора Хабаровского края Николая Рябова жалобу. Ведь уже с первых дней производства по уголовному делу в отношении Валерии было понятным: расследование приобрело стойкий обвинительный характер.

В жалобе от 14 февраля 2022 г. на имя Николая Рябова редакция говорит о том, что  объективность и беспристрастность расследования вызывают определённые сомнения. Показания Алины не подкреплены ни видео-, ни фото-, ни какими иными доказательствами. За период с 2014 года (момента переезда семьи в Краснодарский край) по начало августа 2021 года ни о каких конфликтах в семье нет данных ни в правоохранительных органах, ни в системах здравоохранения и опеки и попечительства. Семья считалась благополучной и не вызывавшей «интереса» у государственных структур. Не поступали «тревожные сигналы» и в период до отъезда семьи в Краснодарский край.

По сути, исходная информация об «избиении» 19 ноября 2021 года, да и об «истязании», поступила именно от Алины, была «ретранслирована» работником поликлиники, доведена до сведения полиции, а потом – передана в следственные органы системы Следственного комитета РФ для принятия процессуального решения. При этом едва ли можно говорить о доскональности полученной в ходе проверки следственным отделом информации. Дело в том, что у российского Следкома дела о преступлении против детей вообще находятся в приоритете. Та «ювенальная юстиция», за которую ратовал когда-то (теперь уже бывший) российский «детский» омбудсмен Павел Астахов, похоже, набирает силу. Похоже, что теперь детям безоговорочно верят, а родителям – так же безоговорочно не верят?

В своей жалобе сотрудники  дальневосточной редакции отмечают и тот факт, что биологический отец Алины – действующий сотрудник правоохранительных органов. У которого могут быть контакты (формальные и неформальные) с представителями других силовых ведомств. Ну, почему бы не проверить в ходе следствия, не был случайно кто-то из лиц, причастных к возбуждению «истязательного» уголовного дела, ранее знаком между собой? Допустим, вместе учились, служили, пересекались в ходе неслужебной деятельности?

Есть и ещё один момент. Как отмечается в жалобе журналистов на имя Николая Рябова, традиционно порядок возбуждения уголовного дела таков. Потерпевший (или его законный представитель), будучи доставленным в орган дознания или следствия, пишет заявление о преступлении в отношении себя. С одной оговоркой: под заявлением ставится подпись о том, что заявитель предупреждён об ответственности за заведомо ложный донос по статье 306 УК РФ. Так вот, в нашем случае заявления о преступлении нет. Ни девочка, ни папа, ни фельдшер с активной гражданской позицией заявление не писали. И, соответственно, не давали подписки о том, что предупреждены о статье 306 УК РФ. Для возбуждения уголовного дела применена более «обтекаемая», хотя формально – вполне законная схема: телефонограмма фельдшера, рапорт сотрудника ОМВД – и вот уже возбуждено уголовное дело. И, если дело вдруг впоследствии развалится (на следствии или в суде), то, как предполагают журналисты, никто не может понести ответственности по ст. 306 УК РФ. Никто ведь о преступлении не заявлял! Ну, согласитесь,  не правда ли,  гениально?

 Немного о фельдшерах, врачах-педиатрах и социальных сетях

Сегодня, как можно понять по имеющейся у нашей редакции информации, следственный орган может получить сведения обвинительного – по отношению к Валерии – характера информацию большей частью (если не всецело) только от фельдшера поликлиники Анастасии М., приходившей на осмотр «потерпевшей» Алины. Но при этом не учитывает, судя по всему, целого ряда обстоятельств.

Во-первых, фельдшер – в силу статуса среднего специального медицинского образования – ограничен в своих возможностях, поскольку не имеет диплома о высшем профессиональном образовании и поскольку ограничения в исполнении профессиональных функций установлены нормативно-распорядительными документами федерального уровня. Проще сказать: фельдшер имеет право делать НЕ ВСЁ, что допускается осуществлять настоящему врачу-педиатру. Но, как отметила сама обвиняемая Валерия, она в ноябре 2021 года вызывала своей дочери Алине именно врача-педиатра. То есть, лицо с высшим медицинским образованием. А пришла Анастасия М., которая является фельдшером. Вместо педиатра. То есть, если редакция правильно понимает, пришёл не врач, а фельдшер, который произвёл осмотр ребёнка, а затем вызвал полицию.

Во-вторых, несмотря на то, что в официальной (и размещённой в открытом доступе) информации от Детской городской больницы Комсомольска-на-Амуре говорится об Анастасии М. как о сотруднике со средним специальным образованием, окончившем Хабаровский государственный медицинский колледж, – на целом ряде специализированных, но имеющих возможность свободного ознакомления всем желающим, сайтах легко и просто обнаружить довольно странную (если не сказать иначе) информацию. Не только довольно странную, до абсурдности, формулировку: «фельдшер – врач-педиатр». Но и признание фельдшера «врачом-педиатром». Нелепость такого рода утверждений и, тем более, наделение работника не соответствующими его профессиональной подготовке функциями наводит на мысль о том, что такая несуразица – куда как более значительна, чем видится на первый взгляд, и может повлечь определённые правовые последствия – и для самого работника, и для людей, помогавших в утверждении работника на сегодняшней должности. У нашей редакции имеются скрины с тех сайтов, где Анастасия М. указана, как врач-педиатр. Вопрос лишь в том, может ли врачом-педиатром быть фельдшер?

Есть и другие непонятные моменты с фельдшером (или врачом-педиатром?) Анастасией М.. В некоторых соцсетях Анастасия М. указана, как Анастасия Т. С указанием аналогичных – день в день, месяц в месяц, год в год — дат рождения. То есть, мы видим тут очередные странности: сначала врач-педиатр на поверку оказывается фельдшером, а затем выясняется, что эта дама-фельдшер в разных соцсетях фигурирует под разными фамилиями. А это не какие-то там давно забытые страницы соцсетей – вполне актуальные, регулярно посещаемые. Да вот ещё одна беда: при одинаковых фото и датах рождения, у «М.» городом проживания является Комсомольск-на-Амуре, а у «Т.» – Хабаровск. Вот тут ключевой момент, который бы выяснить следователям  – так перед нами кто: врач-педиатр? Фельдшер? Из Комсомольска? Или из Хабаровска?  Это один человек? Или два разных? Что это за странное такое «раздвоение»?

И вот тут – ещё парочка странностей. Сначала фельдшер, осмотрев девочку, пишет в медицинской карте, что девочка вполне здорова и чувствует себя хорошо. Ни слова о побоях и «истязаниях». И тут же вызывает полицию, говоря о том, что девочку бьют. И неужели фельдшер не видит никаких «побойных» следов? И второе: в ходе следствия Валерия заявила ходатайство о допросе нескольких знакомых семьи, живущих в других городах, и готовых дать свои пояснения. Но следователь в этих ходатайствах отказал. Неправильные свидетели? Ненужные показания?

А, может, просто «истязательное» дело нужно передать для расследования из Комсомольска в Хабаровск, следователям «краевого звена»? Возможно, некоторые «связи», которые обвиняемая усмотрела в ходе расследования, просто «разомкнутся»? А там, глядишь, и назначат кое-кому комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, чтобы установить, кто разговаривал с фельдшером – «Алина» или «Джимми»?

А то пока, похоже, мы видим схему, которая может в дальнейшем оказаться препятствием для воспитания детей не только в Хабаровске, но и вообще в России.  Родила? Воспитала? Ребёнок жалуется? — С вещами на выход – и в тюрьму!

Редакция просит считать данную публикацию официальным запросом в СУ СКР по Хабаровскому краю

В распоряжении редакции также имеются скриншоты  с разными фамилиями и разными городами проживания «фельдшера-педиатра»

 

 

 


Оставить комментарий


Комментарии(6)
Алексей

Ну а что вы хотели? В тотально коррумпированной стране, с отсутствием традиций народовластия, а значит в отсутствии традиций эффективный, ориентированной на интересы народа законности, в стране с зашкаливающим уровнем лжи и агрессии, особенно со стороны самого государства, нормальных гражданских институтов, в том числе и ювенальной юстиции, просто и не может быть. ... Это именно та, о чём в своей басне ,"мартышка и очки" говорил Крылов.

Сима

Как так можно свою родную мать предать? Не девочка, а демон....

Prosha

Видимо заинтересованных лиц очень много, надо дело обязательно передавать, иначе тёмные силы выйдя из девочки сделают своё ....

Прохор Срамота

Бяда! Таперича токмо Бастрыкин поможет. Окромя него некому. Остылайтя яму цидульку, мол, барин так и так. Пущай шлёт опричников столичных

Звероящер

Если хотя бы 50 процентов здесь описанного - правда, то дело, конечно, нужно передавать в другой следственный орган. Потому что следователи не отрабатывают никаких альтернативных версий. А девочку нужно проверить. Вдруг у неё реально раздвоение личности

Елена

Знаю эту семью. Девочка выросла беспринципной, хотя мама с мужем очень старались для нее.