03.Сен.2021В «деле Харченко» прокуратура продемонстрировала «сверхзвуковую» скорость в подписании обвинительного заключения
03.Сен.2021
Похоже, что прокурорские работники, подписывая важные процессуальные документы, просто не хотят видеть ошибок следствия, надуманного обвинения и существенных противоречий бухгалтерской документации
27 июля 2021 г. и.о прокурора Октябрьского района Амурской области утверждено обвинительное заключение по делу Марии Харченко, предпринимателя из Амурской области, которая вот уже на протяжении почти трёх лет обвиняется в присвоении и растрате горюче-смазочных материалов, принадлежащих группе компаний «БЕНЗО». Всего пять дней потребовалось прокурору для изучения уголовного дела в 75 томах для принятия решения о направлении его в суд. Наша редакция уже не в первый раз рассказывает об этой поистине криминальной драме, где, как в Королевстве Кривых зеркал, правильное стало неправильным, а законное – незаконным. В «деле Харченко» отражены все пороки современной правоохранительной системы: кумовство, расследование, весьма похожее на «заказное», игнорирование правоохранительными органами ключевых событий, фактов и документов, способных развернуть следствие в другую сторону. Похоже, что у следствия была одна задача в «деле Харченко» — «затолкать» его в суд. А учитывая, что дело это – сложное, экономическое, которое будет слушаться не один год, к моменту окончания его рассмотрения в суде просто некого будет наказывать за неправильное расследование – одни уйдут на повышение, вторые – в отставку, третьи – так и вовсе переедут в другой регион. Кстати, самой Марии Харченко тоже пришлось сменить место жительства, поменяв Благовещенск на Воронеж – в родном городе просто невозможно стало работать из-за огромного «административного давления».
Как уже неоднократно сообщала в СМИ сама Мария Харченко, один из истцов (потерпевших) пытается взыскать за якобы похищенное топливо свыше 200 миллионов рублей. Причем свыше 50 миллионов – вообще не с самой Харченко и не с её компании. Но при этом товарных запасов у него было всего на 111 миллионов рублей. То есть, в балансе у истца написано одно, а в судебном решении получается совсем другое. Допустим, у кого-то из контрагентов (потерпевших) действительно было похищено топлива на 80 миллионов рублей. Это бы получило отражение в бухгалтерском балансе и официальных отчетах в графе «убытки». Ведь, если топливо, на закупку которого были потрачены деньги, выбыло из оборота – это чистые убытки. Но, если суд сам не может это посчитать, – давайте наймём экспертов по бухгалтерском учёту и аудиторов. Однако, суды упорно не хотели этого делать. Почему? Просто удивительно, что суд верит не бухгалтерским документам, а рассказам свидетелей! Документы – надёжнее. В них отражено всё движение денежных средств, и можно проследить – откуда и что взялось. И куда ушло. Но в Арбитражном суде ДФО (а это – кассационная инстанция, «вершина вершин») одна из судей вдруг говорит о том, что они там, в процессе, «не балансы собрались изучать». А что тогда? Свидетельские показания? Или рассказы о «злой тёте» Харченко?
Вообще, у следствия по делу, наблюдается неопределённость и с квалификацией, и с доказательствами. Сначала возбудили уголовное дело по ст. 159 УК РФ (мошенничество). Затем ещё три аналогичных и соединили в одно производство. Потом переквалифицировали действия на ст. 160 УК РФ (растрата). И на каждом из этапов расследования менялся следователь. Когда следователь «уставал» (или, может быть, выполнял какую-то часть своей работы) – он уходил на повышение. Заслуживает внимание размытость формулировок в предъявленном обвинении, нелогичность и явные противоречия. Ни самой Марии Харченко, ни её адвокатам так до сих пор и непонятно: кто, когда, при каких обстоятельствах похищал ГСМ? Обвинение настолько «расплывчатое», что спустя полтора года многие ключевые обстоятельства якобы имевшего место преступления так и не «прояснились». Дело расследовали неспешно, а прокуратура старательно «не замечала» «огрехов» следствия. Мария Харченко уже высказывала такую мысль, что следствие не «велось», а кем-то «направлялось».
В идеале, это дело нужно было направить для расследования в другой субъект Федерации. Достаточно отметить, что «экономическое» дело на сумму свыше 200 млн рублей, длительное время расследовало не Управление МВД по Амурской области, а подразделение полиции «районного звена». И только потом дело передали в «край». Как ЭТО дошло до суда?
Логичен вопрос о том, как же отреагировали в полиции на действие прокуратуры. Особенно – в связи с тем, что 15 февраля 2021 года Мария Харченко обратилась к начальнику Следственного управления УМВД России по Амурской области с жалобой на постановление о привлечении её в качестве обвиняемой. Жаловаться же было на что. Мария Харченко указывала на то, что проведённым расследованием по уголовному делу, собранными доказательствами так и не подтверждено наличие остатков нефтепродуктов на нефтебазе в селе Екатеринославка. Т.е. оснований принимать за чистую монету требования группы компаний «БЕНЗО» как-то не усматривается. Из чего исходить? Из того, что голословно или со ссылкой на сомнительные аргументы было заявлено потерпевшими? «Хотелки» и реальность далеко не всегда совпадают.
Не было в ходе расследования установлено (при этом в предъявленном обвинении о том говорится с полной уверенностью как о «железобетонных» фактах), кто, когда, почему, каким способом мог похитить столь огромное количество нефтепродуктов. Т.е. и на эти вопросы следователь так и не умудрился дать хоть какие-то ответы, не говоря уже о доказанности утверждений, положенных в основу обвинения.
Есть и ещё одна, хотя и специфически юридическая, странность у уголовного дела и предъявленного обвинения. Она состоит в том, что материальные претензии к Марии Харченко представители группы компаний «БЕНЗО» обосновывают решениями Арбитражного суда Амурской области, принятыми в 2019 году – по искам ООО «БЕНЗО» и ООО «БЕНЗО-ТРАНЗИТ». (Стоит добавить, что ООО «ГСМ-ОПТ» в арбитражный суд не обращалось, однако эта компания фигурирует в качестве потерпевшей стороны по уголовному делу, и заявленный этим Обществом в рамках уголовного преследования ущерб оценивается суммой 77 179 462 рубля). Полицейское следствие так и не смогло самостоятельно установить точное количество якобы похищенных нефтепродуктов. А потому и предпринимались попытки выстраивать обвинение, базируясь исключительно на решениях арбитражного суда по гражданским делам, по которым категорично отказано в проведении бухгалтерской экспертизы и аудита. И использовать в качестве отправной точки данные бухгалтерского учёта ООО «БЕНЗО» и ООО «БЕНЗО-ТРАНЗИТ». Если Арбитражный суд решил, что на нефтебазе в селе Екатеринославка оставалось в качестве остатка какое-то количество нефтепродуктов, то, наверное, так тому и быть.
Защитник Марии Харченко ходатайствовал об установлении следственным путём по уголовному делу лица, выполнившего подписи от имени Марии Харченко. Руководитель следственного органа мотивировал отказ тем, что хозяйственные отношения у бизнес-вумен были организованы таким образом, что Мария Харченко значилась в транспортных железнодорожных накладных грузополучателем, она же производила и раскредитовку вагонов (приём отгруженных вагонов на станции назначения). Дальнейшее оформление проводилось ею самой либо уполномоченными ею лицами (так считает следствие), и все данные из транспортных накладных переносились в акты формы МХ-1. Последние, с точки зрения следствия, расцениваются как «логическое продолжение транспортных железнодорожных накладных, по которым производилась приёмка топлива».
Если экспертиза установила, что на упомянутых актах были проставлены факсимиле подписи предпринимателя, а не собственноручные подписи Марии Харченко, а сами эти документы отправлялись с помощью курьеров (нарочных), то ответственность за действия своих работников должна нести сама предприниматель. Почему так? Да потому, что такие обязанности на неё как на руководителя экономического субъекта возложены законодательством о бухгалтерском учёте. (Если выражаться несколько гротескно, то даже за поставленную неким дворником подпись под накладной будет нести ответственность предприниматель, чьим работником этот дворник является). К тому же, потерпевшие – на это в «отказном» постановлении обращено внимание – воспринимали подписи под приёмо-сдаточными документами как подлинные. А использование штемпеля с факсимильной подписью Марии Харченко её работниками, как полагает следствие, опираясь на выводы арбитражного суда, приобрело настолько широкий размах, что этот суд (а вслед за ним и полицейское следствие) охарактеризовал как «специфику» ведения документов на предприятии ИП Харченко М.В.»
Может быть, подлинность или, напротив, возможность использования заявителями (ставшими в рамках уголовного дела потерпевшими) подложных документов, нисколько не тревожит следствие? Может быть, такая версия просто не допускается? Такая «беззаботность», граничащая с беззаконием, оказывается только на руку стороне обвинения. И, столь же естественно, «работает» против Марии Харченко. Столь же решительно (и с формальным соблюдением требований законодательства) следствие отмело возможность проведения почерковедческой и криминалистической экспертизы. Мол, чего тут огород городить, если всё же решено-предрешено арбитражным судом?! И вот на всё это прокуратура так до сих пор и не обратила внимания. Почему? Может быть, обратит суд?
Логическим продолжением проанализированного выше документа стало очередное постановление об отказе в удовлетворении ходатайства – от 2 сентября 2020 года. Оно подписано всё тем же начальником Следственного отдела ОМВД России по Тамбовскому району И. Горловым, хотя ставшим уже подполковником юстиции. Видимо, присвоение очередного специального звания связано не только с подошедшим сроком «колоть очередные дырки на погонах», но и с успехами в оперативно-служебной деятельности. И к таковым, как можно понять, в полиции сочли и продвижение уголовного дела к стадии утверждения обвинительного заключения прокурором и передаче дела в суд для рассмотрения по существу.
Но насколько, простите за «масло масляное», успешны эти «успехи»? Мария Харченко и её защитники подвергли внимательному изучению выводы эксперта, проводившего судебную бухгалтерскую экспертизу по уголовному делу. А изучать было что и задуматься было над чем. Как могло так получиться, что во взаимосвязанных бухгалтерских документах не все данные «стыкуются» между собой, а эксперт этот момент, очевидно, не заметил (зато обнаружена такая «нестыковка» обвиняемой Марией Харченко и её адвокатом)? Легко понять сторону защиты, заявившую ходатайства для выяснения выявленных противоречий. Но – увы и ах! – следователь не согласился с доводами адвоката. Или счёл их очередными (какими уже по счёту?) «мелочами», не стоящими внимания? Да, следователь, в чьём производстве находилось дело, удовлетворил ходатайство о допросе эксперта, но по каким-то трудно уловимым причинам не отреагировал на то, что ответа на поставленный вопрос эксперт так и не дал. И какой же смысл проводить допрос эксперта, если не получить этот ответ? Так, соблюсти формальность? Или же добиться чего-то вразумительного, что могло бы повлиять на результат расследования? А может, этот результат не отвечает (осмелимся предположить, что такое тоже возможно) некоему «запросу» или «заказу» на обвинительный характер расследования и последующего судебного процесса? По крайней мере, выскажем личное оценочное суждение и предположение, характер взаимоотношений между индивидуальным предпринимателем Марией Харченко и её некоторыми относительно недавними контрагентами наводит на весьма определённые мысли…
А теперь все эти крайне противоречивые следственные материалы уходят в суд. Со всеми своими противоречиями, «недосказанностями» и плохими логическими связями. Следствие свою часть работы закончило. Ждём суда…
Оставить комментарий