13.Мар.2022«Материнство как истязание»: гражданский иск в качестве обвинительного заключения?
13.Мар.2022
Подача банального иска об определении места жительства ребёнка и взыскании алиментов может иметь далеко идущие последствия
Не так давно наша редакция выпустила два расследования, объединённое общим названием «Материнство как истязание», в котором рассказала злоключения женщины из города Комсомольска-на-Амуре, которую обвинила в истязании 15-летняя дочь. В материалах «Материнство как истязание, или Ювенальная юстиция от комсомольских следователей» и «Материнство как истязание»: куда и когда приедет «улита» ювенальной юстиции?» можно ознакомиться с этой ситуацией более подробно. Однако, похоже, что одними следственными действиями конфликт «матерей и дочерей» не заканчивается. Видимо, против женщины решили открыть «второй фронт» и зайти с другой стороны – с гражданской. Путём подачи иска в суд об определении места проживания девочки (теперь девочка «голосует» за папу) и о выплате алиментов. Только вот почему-то гражданский иск очень сильно начинает смахивать на разновидность обвинительного заключения, поскольку изложены в нём… нет, не факты, а, скорее, «размышления», которые к самим исковым требованиям имеют далёкое отношения. Зато, похоже, формируют из ответчицы (то есть, мамы девочки) «образ негодяя».
Иск – «благородное» дело?
Очередным шагом дела о якобы причинённом несовершеннолетней девушке-подростку истязании (о нём в последние дни мы вели речь неоднократно) может стать документ гражданского судопроизводства. А именно – исковое заявление её биологического отца Родиона (здесь и далее имена действующих лиц изменены) к её матери Валерии. Оно направлено в Центральный районный суд города Комсомольска-на-Амуре и зарегистрировано в канцелярии суда 16 февраля 2022 года.
Истцом обозначен Родион, ответчиком – Валерия. Также обозначено лицо, участвующее в деле, а именно – Отдел по делам опеки и попечительства по г. Комсомольску-на-Амуре министерства образования и науки Хабаровского края. А исковое (судя по заголовку) подано «об определении места жительства ребёнка».
Что – в строках, а что – между ними
Буквально с первых слов становится ясно, что истец или что-то не договаривает (возможно, имея какую-то «заднюю» мысль, а может, и нечто большее, чреватое для ответчика некими неблагоприятными последствиями). Ведь в тексте, вслед за указанием на наличие совместного ребёнка (Алины, на сегодняшний день – уже 16-летней) говорится буквально следующее: «Ребёнок до момента подачи настоящего заявления проживает вместе с отцом». Но по какой-то причине Родион не указал, что Алина проживает с ним лишь около месяца (с февраля 2022 года), тогда как более 13 лет жила с матерью.
Следующий абзац целесообразно процитировать дословно, с сохранением авторских грамматики, пунктуации и стилистики (в том числе – и с теми нелепыми формулировками, которые имеются в исковом заявлении): «Истцом, в квартире созданы все необходимые условия для проживания с несовершеннолетним ребёнком. Он имеет возможность лично воспитывать своего ребёнка и в его интересах проживать с отцом, поскольку последняя создала надлежащие материально-бытовые условия, более того применяла физическую силу в отношении несовершеннолетней дочери».
Все всё поняли? Насчёт лишней запятой говорить ничего не будем – куда интереснее формулировка обо «всех необходимых условиях для проживания…» и последующие перлы «изячной» словесности. Он (т.е. истец, Родион) «имеет возможность лично воспитывать своего ребёнка». Это понятно, хотя в течение более 13 лет не проявлял интереса к своей единственной дочери, а когда и проживал вместе с ней, а также её матерью и названной дочерью Надеждой, то на общение с членами семьи в ту пору у него уходило… немногим 50 часов в неделю, включая время на сон: служба, помощь матери и другие несемейные занимали львиную долю его времени.
А вот к чему и к кому относится фрагмент предложения «и в его интересах проживать с отцом»? Если речь идёт о Родионе, то о чьём отце разговор? «Его» интересы – это интересы отца (Родиона) или же интересы ребёнка (Алины)?
Дальнейшая часть фразы – «поскольку последняя создала надлежащие материально-бытовые условия, более того применяла физическую силу в отношении несовершеннолетней дочери» – вообще сформулирована крайне запутанно. Кто же эта таинственная «она», которая «создала надлежащие материально-бытовые условия»? Не о Валерии ли речь как о матери Алины? Если говорится о создании «надлежащих» материально-бытовых условиях (и в описании не потеряна частица «не»), то как вяжется с этой позитивной характеристикой следующий фрагмент, касающийся применения «физической силы в отношении несовершеннолетней дочери»? Тут возникают вполне справедливые и закономерные вопросы.
Предъявите документы…
Непонятно, кто и на основе каких наблюдений и оформленных документов утверждает что-либо (хоть позитивно характеризующих Валерию, хоть негативно) о материально-бытовых условиях в квартире, где проживала до поры Алина. Ведь представители органов опеки и попечительства не удосужились посетить жильё девушки-подростка и, соответственно, оформить соответствующий акт. (Забегая вперёд, отметим, что нет данного акта и в числе прилагаемых к исковому заявлению документов). Раз документа нет, то заявление о создании условий является голословным; а, если выяснится, что при написании заявления утрачена злополучная частица «не», то может так случиться, что изложенная мысль может приобрести характер даже клеветнический.
А что касается утверждения о применении физической силы… Напомним, что уголовное дело о якобы имевшем место «истязании» Алины Валерией, то оно ещё далеко не окончено производством, и вывода (тем более – столь категоричного, как сформулировано в исковом заявлении), основанном на вступившем в законную силу обвинительного приговора суда, быть не должно. При том, что документально эта часть утверждения не подтверждена, соответственно, является не соответствующей действительности (проще сказать «клеветнической» по отношению к Валерии).
«Общее» и «частности»
Дальнейшие рассуждения в исковом заявлении от Родиона, в общем-то, оригинальностью не отличаются: содержание статей Семейного кодекса РФ о правах и обязанностях по воспитанию детей, создании условий для получения детьми основного общего образования, о договоре между раздельно проживающими родителями об определении места жительства ребёнка – всё это общие фразы, хотя и проецирующиеся на конкретную жизненную ситуацию.
А вот мысль не только о привязанности ребёнка к каждому из родителей вызывает некоторые сомнения. Ведь буквально в течение более чем 13 лет ни ребёнок не знал фактически своего биологического отца (если не принимать в расчёт рассказы матери о нём и показ его фотографий, сохранившихся в семейном альбоме), да и отец не проявлял к дочери ни малейшего интереса (не поздравлял с днями рождения, не проведывал в детском саду и начальных классах школы и т.п.). Если Алине фактически заменил отца отчим Геннадий, и именно его девочка называла своим папой, то сегодняшняя «привязанность», то насколько её возможно считать искренней и предполагать её долговременный характер?
Понятно, что уровень материального достатка (а может, и перспектива переезда в Санкт-Петербург, куда, вроде как, предполагает перебраться Родион со своим сегодняшним семейством), а не только сходство психотипов дочери и отца, может оказаться определяющим в выборе места жительства ребёнка.
Согласиться можно, но не со всем
Насколько нашей редакции известно, что Валерия совсем не против, если Алина выберет в качестве своего места жительства дом Родиона. И согласна даже платить алименты в запрошенных объёмах (25% пенсии), хотя вопрос об алиментах в формулировке заголовка искового заявления не обозначен вовсе.
Гораздо важнее (почему – скажем чуть дальше) другое. И с этим Валерия категорически не согласна, на что, как представляется, нужно будет обратить внимание суду при разрешении вопроса о данном иске. Ведь иск предполагает решение проблемы: где жить ребёнку, с кем из родителей. Это главное. И, уже вторичное, хотя тоже важное: кто из родителей, проживающих раздельно, будет выплачивать алименты на содержание девушки-подростка.
Однако в текст искового заявления (по недомыслию ли или по злому умыслу писавшего – самого ли Родиона или кого-то из его «добровольных помощников») «вкралась» мысль о морально-психологическом климате в семье и неблагоприятных условиях для жизни Алины в период её проживания с матерью. Эта мысль не только не отвечает сути иска, не вписывается в его канву. Эта мысль (есть основания предполагать именно такое её предназначение), если она будет внесена в текст судебного акта, может быть использована в качестве преюдиции для подготовки приговора по тому уголовному делу, которое в настоящее время осуществляется уголовное преследование Валерии. Не имеющие под собой документальных, тем более – юридически выверенных, оснований какие-либо «выводы» о материально-бытовых условиях в её семье и даже о якобы имевших место случаях насилия по отношению к ребёнку являются лживыми и потому – бездоказательными.
Очевидно, что суд при вынесении решения по исковому заявлению должен будет исходить из норм права, в том числе – и закреплённых в Конституции РФ. И она, точнее – часть 2 статьи 50, категорически запрещает «использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона», при осуществлении правосудия.
Ваша честь, обратите внимание…
Это заявление, как мы видели, содержит недостоверные сведения, оценочные суждения и неточные данные. Ведь моральный климат в семье, каков бы он ни был, не является предметом данного иска. А, если в исковом заявлении ставится вопрос о моральном климате в семье, то ответчик вправе поставить встречный вопрос – о возврате иска. И это, надо полагать, уважаемый суд должен знать и учитывать. Что же касается текста заявления, то он содержит оскорбительные для ответчика суждения.
Стоит заметить, что Алина (что подтверждается документально) в феврале 2022 года приняла для себя решение – проживать с отцом. И именно этот момент, как представляется, должен быть отражён в судебном решении по заявлению её отца Родиона, как и условия получения алиментов родителем, у которого будет проживать ребёнок. Что же касается остального – это должно остаться за пределами судебного акта.
Но, видимо, кому-то очень нужен формальный правовой акт (в данном случае – решение суда), в котором бы было отражено в качестве доказанного факта, что мать избивала дочь, и что в семье матери был нездоровый «моральный климат». Появись судебный акт, в котором будет написано, что мать избивала, а отец длительное время воспитывал дочь без алиментов, его можно будет приобщить в уголовное дело или в суд, который будет выносить приговор, в качестве документа, имеющего преюдициальное значение, то есть, то значение, которое не нужно доказывать. А не с этой ли целью и был подан иск? Ведь сегодня в уголовном деле об «истязании» нет ничего, кроме слов девочки. Зато есть свидетель – фельдшер без высшего медицинского образования, которая была представлена как врач-педиатр, невесть куда запропастившееся доказательство в виде «аудиозаписи на номер 112», а также показания сестры потерпевшей, которая охарактеризовала потерпевшую не самым лучшим образом. А у фельдшера-«педиатра», как выяснилось, в социальных сетях разные фамилии и города проживания (в одном случае – Комсомольск-на-Амуре, в другом – Хабаровск). И в вопросе, кем же является фельдшер, и какая из её «личин» — настоящая, в настоящее время по жалобе СМИ разбираются хабаровское УФСБ и хабаровский Минздрав.
Ну, тут хочется поправить истца, то есть, Родиона, он же всё-таки работник правоохранительной структуры, хоть и «карательной» (ФСИН), и азы юриспруденции знать должен. Почему в иске, который затрагивает всего два вопроса – с кем будет жить девочка и кто будет платить алименты, появляются какие-то «измышления» о «моральном климате» в семье матери, и сообщения о том, что мать является обвиняемой по уголовному делу? Ведь нормы Конституции РФ – в частности, ст. 49, которая наделяет гражданина таким правом, как презумпция невиновности, никто не отменял. Зачем Родион идёт на такие нарушения? По незнанию? Или с умыслом? Данные сообщения в тексте иска также нарушают ст. 59 и ст. 60 ГПК РФ и вообще препятствуют рассмотрению иска в суде.
Хотелось бы обратить внимание на данную публикацию руководства Центрального районного суда города Комсомольска-на-Амуре. Принимая такого рода иски, наверное, нужно видеть, что нарушаются статьи ГПК РФ о допустимости доказательств? Или не нужно? Или теперь иски в суд стали разновидностью «изложения с элементами сочинения»?
Оставить комментарий